Пермский государственный архив новейшей истории

Основан в 1939 году
по постановлению бюро Пермского обкома ВКП(б)

Колеватова (Костарева)
Александра Ивановна

Александра Ивановна Колеватова (Костарева)

Александра Костарева родилась в 1887 году. Отец ее проработал на Мотовилихинском заводе в столярном цехе больше сорока лет. В семье было шестеро ребят, а отец зарабатывал самое большее рубль в день. Так за всю свою жизнь он не смог построить собственного дома, о чем мечтал, а жил у своего отца, чем тот был очень недоволен.

Восьми лет Шура поступила в начальную школу. Когда ее кончила, очень хотела поступить в гимназию, но отец, сочувствуя, не мог ей помочь. Тогда Шура нанялась к соседке нянчить ее ребенка, заработала немного денег и поступила, но не в гимназию, как ей хотелось, а в двухклассную земскую школу с четырехлетним обучением. С большим трудом она все же добилась своего: в 14 с половиною лет, в начале 1902 года, она получила диплом учительницы школы грамоты. Назначена она была в Запрудскую школу, тут же в Мотовилихе.

Казалось, мечта всей маленькой жизни Шуры Костаревой — подняться, быть самостоятельной, чтобы ею не помыкал никто, учить ребят — достигнута. Но с годами, когда школьница Шурка превратилась в учительницу Александру Ивановну, ее все больше и больше стал занимать вопрос: почему существуют «обеспеченные» и «необеспеченные»? Вот она, будучи уже учительницей, приходила к заведующему школой попу Пьянкову за получением своих 10 рублей, как нищая. Дальше порога ее ни разу не пустили, ни разу он ей руки не подал. Такая же учительница, как она, только из дворян — Валентина Степановна — взвалила на нее просмотр всех тетрадей, да еще говорила, что ей больше подходит пасти свиней, чем учительствовать, и стыдилась пройтись с ней рядом по улице — костюм у Костаревой плох. Отец к этому времени работать больше не смог, стал инвалидом, и вся тяжесть содержания семьи легла на плечи Александры Костаревой. Жилось тяжело.

Шура Костарева сблизилась с такими же дочерьми рабочих, как она. Вместе они обсуждали свою судьбу, но что делать — не додумывались.

Пермский комитет РСДРП в конце 1904 года послал к ней и ее подругам молодого рабочего Александра Павловича Туркина, который сдружился с девушками и вскоре организовал первый в Мотовилихе женский кружок. Трататон (подпольная кличка А. П. Туркина) оказался неплохим организатором. Он снабжал своих кружковцев литературой, что мог, разъяснял сам.

Революцию 1905 года Шура встретила уже сознательно, и она участвовала в первой открытой демонстрации рабочих в Загородном саду 14 мая, когда рабочие Перми и Мотовилихи впервые овладели улицей и почувствовали свою силу.

В октябрьские дни 1905 года Александра Колеватова (она вышла замуж за большевика Колеватова) уже член РСДРП, большевичка.

В начале 1906 года, после поражения вооруженного восстания, когда в Перми работал Я. М. Свердлов, Шура дала ему согласие работать в «технике» — в подпольной типографии, возглавляемой М. П. Туркиным. Перед уходом на нелегальное положение у Шуры состоялся большой и откровенный разговор с отцом. Выслушав ее, он сказал: «Я тебя не держу, знаю, что дело хорошее, только трудное. Смотри, не раскаивайся — будет поздно». Со словами «Будьте спокойны», она, пожав отцу руку, ушла.

В типографии Шура Костарева работала со своим двоюродным братом Новоселовым, который имел паспорт на имя Карташева. По этому паспорту Шура была записана его женой. Вот что писал о ней М. П. Туркин: «Она была еще совсем молодой девицей, и я помню, как смущалась и краснела, когда соседки, жившие на том же дворе, заводили с ней «бабьи разговоры».

Недолго Шура проработала в типографии. 10 июня 1906 года она была, вместе с М. П. Туркиным, арестована прямо за станком и отправлена в губернскую тюрьму. Она попала в камеру, где, кроме ее подруг — мотовилихинских девушек, — были Клавдия Новгородцева (жена Я. М. Свердлова), Мария Загуменных, Клавдия Кирсанова.

В тюрьме Шура жадно читает книги. При помощи более подготовленных товарищей она проходит курс марксистской теории и, наконец-то, получает ответы на все вопросы, которые ее волновали. Но не только это: в тюремной камере учительница Костарева понимает, как мало у нее знаний по общеобразовательным предметам, и изучает физику, алгебру и тригонометрию. Через год тюремного заключения это была уже далеко не та Шурка, какой она переступила порог тюрьмы.

По мере того как расширялся ее кругозор, Костарева узнавала, что уже успели сделать ее друзья по камере. Она все больше приходила к убеждению, что сидит зря: ведь она не успела еще ничего сделать. В тот день, когда выпустили ее соседку по камере — Марию Загуменных, Александра Костарева начинает борьбу за свое освобождение. Прежде всего она просит Загуменных сейчас же пойти к председателю сессии Казанской судебной палаты, которая разбирала крупные политические дела, Драверту и потребовать освободить ее до суда, по крайней мере под залог, и заявить, что в случае отказа она объявит голодовку. Но царский чиновник и слышать не хотел об освобождении пойманной «с поличным» в подпольной типографии Костаревой. Узнав об отказе, Шура объявила голодовку. Ее сразу же перевели из общей камеры в одиночку. 6 дней подряд Мария Загуменных приходила в тюремный садик и условными взмахами платком давала знать, что делается на воле. За эти дни Шура ослабла до того, что не в силах была уже подняться.

В один из дней, когда Мария Загуменных подошла к тюрьме, из окна раздался крик Кирсановой: «Шурка умирает, действуй энергично, мы больше не можем быть спокойными». Тогда Загуменных крикнула: «Если сегодня не освободят, иду на телеграф и дам телеграмму в Государственную думу Шпагину». Тюрьма забушевала: били стекла в окнах, разбивали какие-то бутылки, колотили табуретками в двери камер. Был день свиданий, и народу у тюрьмы собралось много, останавливались прохожие, особенно молодежь. И скоро тюремный садик запел революционные песни, забурлил негодующими криками. Весть об этом разнеслась по городу, и молодежь повалила к тюрьме. Были вызваны конные полицейские и ингуши. В коридоры тюрьмы ввели солдат. Но тут нервы у тюремщиков не выдержали. Вышедшие из ограды начальник тюрьмы Гумберт и полицмейстер направились к М. Загуменных (с которой была и мать Костаревой) и стали просить: «Успокойтесь и постарайтесь успокоить публику. Мы ей умереть не дадим, около нее доктор». Тут и собравшаяся в садике молодежь, и тюрьма загудели еще больше: почувствовали — еще нажим и сдадутся. Толпа плотным кольцом окружила чиновников. Загуменных же заявила: «Оставить умирающую в тюрьме мы не можем, освободите ее сейчас же».

Тогда царские чиновники решили пойти на хитрость: перевести Костареву из тюрьмы домой, а потом вновь вернуть в тюрьму. Было объявлено, что она будет переведена под домашний арест. Но на хитрость тюремщиков партийный комитет ответил большей хитростью: как только Костарева немного окрепла, ей помогли исчезнуть, и пришедшие препроводить ее в тюрьму полицейские остались с носом.

С тех пор для Александры Костаревой-Колеватовой началась пора скитаний. Вторично она была арестована в 1908 году в Оренбурге. Здесь ее опознали и отправили в пермскую тюрьму. Ей объявили приговор по первому делу: полтора года крепости со сбавлением одной трети по малолетству. В апреле 1910 года она вышла на свободу. Потом Нижний Тагил, Омск, Павлодар. Нигде не было покоя. Часто они не знали, кого полиция ищет: ее или мужа. Иногда она учительствовала, пока ее не увольняли как политически неблагонадежную.

Февральская революция застала Колеватовых в Вологодской губернии на Печаткинской бумажной фабрике. Александра Ивановна была уже матерью трех детей, но общественной работы не оставляла. Она стала секретарем профсоюза бумажников и металлистов и членом партийного комитета. Все же тянуло ее «к своим», в Мотовилиху. Здесь она сразу поступила на работу учительницей и одновременно была избрана членом партийного комитета. После Октября А. И. Костарева-Колеватова сначала продолжает учительствовать, а затем руководит отделом народного образования в Мотовилихинском районе.

В ноябре 1918 года на собрании женщин Мотовилихи Александру Ивановну избирают делегаткой на I Всероссийский съезд работниц и крестьянок. Вместе с другой делегаткой— мотовилихинской работницей Е. И. Ширинкиной она едет в Москву. 19 ноября она слушает В. И. Ленина и участвует в беседе с ним. Возвратившись домой, она рассказывает работницам о слышанном и виденном.

Не все время она могла усидеть на своей «мирной» работе— с детьми и женщинами. В 1921 году Центральный Комитет партии мобилизует ее на продфронт на Украину. Во время чистки партии она — секретарь комиссии по чистке Бахмутской (ныне Артемовской) организации.

Но как только обстановка стала спокойнее, она просится обратно в «свою» Мотовилиху. В 1923 году она работает в Перми заведующей губсовпартшколой. И тут Александра Ивановна решает довершить то, о чем она мечтала всю жизнь, — получить законченное образование. Мать трех детей, имеющая на иждивении шесть человек, 40-летняя женщина поступает в университет и садится за парту педагогического факультета, не бросая своей основной работы. Но по окончании университета в 1926 году ее не пустили уже на учительскую работу. Ее избирают председателем Курганской окружной контрольной комиссии, а на X Уральской областной партийной конференции — членом Уральской областной контрольной комиссии, затем свердловских областной и городской партийных комиссий.

В Свердловске Александра Ивановна Костарева-Колеватова и умерла в 1943 году.