Документы В. Л. Марчука -
офицера 201-й мотострелковой дивизии
Воспоминания В. Л. Марчука
Я служил в Германии до конца 1979 г., 25-го декабря мы улетели в Афганистан и вошли туда в числе первых. Когда поступил приказ, нас сформировали в полк по военному штату «А», и личный состав батальона - это 500 чел. - посадили на самолеты в городе Темплине, на аэродроме Темплин, и мы улетели на Ту-134-м в г. Ташкент, там была пересадка на ЯК-40, и мы прилетели в город Термез. В Термезе в течение недели получили технику, прошли курс подготовки, ознакомление с театром военных действий, и 15 января 1980 г. через (тогда еще был) понтонный мост - только его успели навести - в числе первых в составе 201-й дивизии вошли на территорию Республики Афганистан с направления Термез-Пули-Хумри-Кундуз. В составе отдельного разведбатальона я занимался охранением штаба дивизии, размещением личного состава и выполнением других поставленных задач. Базировались мы на территории Кундузского аэродрома, где были расставлены - точнее, зарыты полностью в землю - палатки, в которых размещались подразделения штаба 201-й дивизии (личного состава около 14 тыс. человек). Я был в то время в звании старшего лейтенанта.
Я проходил службу в Афганистане два года. Все это время мы не сидели на одном месте, а постоянно по всему Афганистану летали, ездили и ходили. Самая первая боевая задача была - охрана, впоследствии - поиск, налет, засада - все, что связано с разведкой и захватом лидеров бандформирований. Мы исколесили весь север Афганистана: города Баглан, Файзабад, Ишкамыш, Каракамар, Файзабад, Пули-Хумри. Приехав из Германии, естественно, среднеазиатский театр военных действий мы не знали, ни специфику службы, ни горно-лесистую местность, ни пустыни, ни карты... Кстати, карты, по которым мы входили в Афган, были 56-го г. - мои ровесники, естественно, бешеное несоответствие топографии местности и топографии на картах, карты, к сожалению, были производства Великобритании, а не Советского Союза, на английском языке, я учил немецкий, английский знал в пределах школьной программы от силы. Но приходилось изучать, общаться через переводчика. Английский был нужен, чтобы хотя бы говорить с людьми, которые в эшелонах власти стояли, они, как правило, относительно сносно могли объясниться по-английски. А уже к концу службы я говорил на узбекском, немного туркменский язык знал, пленного допросить мог, во всяком случае, словарный запас около 500 слов был. По профессии-то положено было, иначе сдохнешь. Изучал через своих переводчиков, переводчики, естественно, солдаты, как таковых офицеров-переводчиков не было.
В моем подчинении находилось ПО человек, это были срочники, все мои ребята из ГДР. Они практически все погибли. На их место мы отбирали, но это очень сложный процесс... В 1980-м г. 3-го августа в районе ущелья Шаеста погиб батальон, который привезли из Германии, Лютерштадт-Виттенберг, попал в засаду, ребята бились сутки, но так получилось, что батальон погиб. Личный состав в первом бою, таком тяжелом, первые потери, такие тяжелые, - это был наш батальон, 36 человек за один только бой погибли. Это были самые крупные потери на первом этапе, и потом такого не было, чтобы за раз столько погибло. Засада была с превосходящими силами противника, и с тактической точки зрения была допущена ошибка командиром батальона майором Кадыровым, который без осмотра, разведки местности и с нарушением грубейшим всех положений боевого устава ввел в конце светового дня в ущелье батальон, не отправив по хребту головные походные заставы, не изучив местности, пренебрегая предупреждением жителей близлежащих кишлаков - они предупреждали, что там засада. Всем этим он пренебрег, мы пошли, нарвались на засаду, духи были подготовлены в районе Пешавара инструкторами, довольно-таки грамотно было все у них организовано, рассчитано по времени, с учетом местности, с учетом русского «авось».
Как я уже говорил, мы базировались на территории Кундузского аэродрома, все наши выезды - это были боевые задачи в районе ответственности 201-й мотострелковой дивизии, или в период проведения армейских операций. Я прослужил в Афганистане до 1982 г., и я не демобилизовался, а заменился.
За службу в Афганистане я получил 2 ордена Красной Звезды -в 1981-м и в 1982-м гг. - за то, что с пролетарской ненавистью добывал все, что только можно добыть: в основном мои ребята были нацелены на захват лидеров бандформирований. Одного - Арбоб-Рашида - первого я взял в районе Каракамара, ну, естественно, духи его распались на мелкие составные части, потому что он под своим руководством держал северные районы Кундуза, личного состава у него было около 800 человек. Этот полевой командир умудрился даже сагитировать афганский артиллерийский полк перейти на сторону душманов.
После этого мне была поставлена задача Центром боевого управления притащить его живым; пошел, взял, притащил. И меня наградили первым орденом Красной звезды. Второй орден получил за Арбоб-Хайда-ра - это лидер всего Северо-Бадахшанского фронта, учился в Академии Генерального Штаба у нас в Советском Союзе, один из крупных, действительно грамотных военных специалистов на стороне духов. Кроме того, я не только его приволок, но и отчет по боевым действиям по Северо-Бадахшанскому фронту за 1981-й год, в этих документах были сведения о том, кому сколько оплачено, кому сколько дано, сколько чего закуплено, кто где кого инструктировал, кто кого учил и так далее. За это мне присвоили вторую «Звезду».
ПермГАСПИ. ВПД.
