Документы В. Н. Попова -
военнослужащего 177-го мотострелкового полка
Воспоминания В. Н. Попова
Уж тридцать лет прошло с тех пор, как закончилась эта война. Много это или мало? Много для тех, кому сегодня двадцать пять, и мало для тех, кому тогда было всего двадцать.
Афганистан... это слово уже не дергает натянутые нервы и не сжимает сердце так, что оно каменеет и, кажется, перестает биться у тех кто ждал известий, ждал писем. Кто ждал и жил этим ожиданием. Прошло. Отболело.
Только память, которая подводит, когда надо отыскать какую-то мелочь, вдруг выдернет что-то из своего старого мешка, и я сразу становлюсь молчаливым, задумчивым и вдруг останавливаюсь глазами на какой-то точке, пытаюсь разглядеть там одному мне видимое, словно хочу убедиться в очередной раз, все ли правильно я сделал тогда и мог ли поступить иначе.
Или улыбнусь вдруг невпопад, непонятно для окружающих, вспомнив своего смешливого и богатого на выдумки друга Сашку из Карелии. Или маленького, так и не научившегося правильно говорить по-русски молдаванина Колю. Много хороших, веселых, честных, верных, храбрых парней хранит моя память. Как архив. И все они молоды, полны сил, надежд, уверенности, планов. А некоторые... все еще живы. Там, в моей памяти.
Горы очень люблю вспоминать. Через две недели в афганских горах я их возненавидел. Просто потому, что они встали между мной и моим далеким домом. Они были воплощением этой страны, этой войны. Они большие и незыблемые, а я маленький и уязвимый. Потом, через какое-то время, когда страх ушел из глаз, я увидел, как они прекрасны. Прекрасны своим величием, своей неприступностью. Прекрасны тем чувством собственной ничтожности, которое ощущаешь, задрав голову вверх, придерживая рукой падающую шапку. Горы прекрасны, когда снисходительно дают тебе почувствовать себя властелином мира, стоящим на снежной вершине. Ненадолго, потому что, спустившись вниз, снова понимаешь, кто ты и кто они.
А цветущие долины! Никогда прежде, да и потом я не видел подобного! За одну ночь все вокруг становится зеленым. Как по волшебству. Как фокус. Ррраз и все зеленое, просто все! Кроме неба и снега на далеких вершинах. Поэтому и прозвали «зеленкой». И память хранит это сумасшествие цвета и запаха, когда от облака аромата белой акации по-настоящему кружится голова.
Людей помню. Простых дехкан-афганцев. Людей колоритных, необычных, трудолюбивых, в чем-то наивных. С глазами, уставшими от войны. Чумазых детишек, босоногих практически круглый год. Забавных и непосредственных детей, играющих пулеметными гильзами.
Про войну память забыть не дает. Чаще вспоминаю что-то хорошее, чем плохое. Я думаю, что чаще вспоминается то, чего тебе не хватает сейчас, здесь. Мне и правда иногда не хватает. Не хватает их, рядом, моих парней, готовых разделить с тобой все, от последней сигареты до последнего вздоха. Не хватает их умения подшучивать, лежа под пулеметным огнем, над молодым, который от испуга надел сапоги на разные ноги.
Помню, как плакали, когда дембеля уезжали домой. Не те плакали, кто провожал. Смуглолицые от афганского солнца, кажется, до стального звона закаленные войной, дембеля стояли с мокрыми глазами. Потому что они уезжают, а мы остаемся. Остаемся здесь, в этих горах. Остаемся вместе. И видимо, понимали они, а в свое время и я понял, душой, сердцем, что не будет на «гражданке» такого братства и такой дружбы.
Афганистан. Это слово, как код, возвращает память обратно, через много лет. И каждый раз в разные точки. Иногда в плохие, тяжелые воспоминания. И я ненавижу эту страну в такие моменты. До собачьего воя в душе ненавижу.
Потому что... хочется вернуться.
Один случай особенно часто всплывает в моей памяти...
Обычный день конца лета 1984 года. Обыденная задача - выехать на точку в районе кишлака Калатак, для охраны участка дороги Хай-ратон - Баграм - Кабул. Выехать в составе экипажа БТР, а это я и мой пулеметчик - узбек Махмуд. А дорога, как сказал командир, это дорога жизни.
Встали у речки, на внутреннем радиусе большой дорожной петли. Красивое место. С одной стороны, прямо за БТР, высокая, почти отвесная скала, у подножия которой, даря прохладу, течет с монотонным, успокаивающим шорохом река с холодно-голубой водой. С другой стороны горячая от солнца, побитая и помятая гусеницами наших танков и БМП дорога. За дорогой, напротив нас, ореховая роща и небольшой, одинокий, худосочный тополек прямо на обочине.
Покурили, поговорили, написал письма домой. Сидим, лениво переговариваясь на русско-узбекском языке. Ча-ча-ча-ча. Где-то стре-котнул ППШ. Из-за поворота выскочил тентованный «Урал» трубопроводчиков и, увидев нас, нырнул с дороги к речке, в нашу сторону. Машу им рукой, показывая, чтобы вставали позади нас, к речке. Понятливый, с круглыми глазами водила сходу втыкает свой «Урал» за БТР, прямо в речку, щедро окатив нас брызгами.
«Спасибо, мы уже умывались», - ворчит Махмуд на подбежавшего прапорщика и молодого, видимо, еще не обстрелянного водителя. «Что за хрень у вас тут?» - спрашивает прапорщик. «Да все вроде тихо было, сейчас посмотрим», - говорю я ему и, высунув голову из люка, смотрю на противоположную сторону. Небольшая, белая вспышка среди деревьев на той стороне дороги и следом, через доли секунды, выстрел из гранатомета расколол ущелье. Маленькая, черная точка реактивной гранаты с дымным шариком на хвосте летела к нам. Время растянулось, она летела как-то медленно, и из-за этой медлительности было еще отчетливей видно, что летит она прямо в нас. И всего одна мысль в голове - письма сгорят.
Тот, кто стрелял в нас, не видел его в прицельной рамке. Я тоже не видел, упершись взглядом в приближающийся снаряд.
От чудовищного касательного удара тополек вздрогнул и, раскидывая в стороны ветки и щепки своего тщедушного ствола, переломился пополам.
Время снова вернуло свою скорость. Граната отклонила свою траекторию, ударилась об асфальт, неуклюже подпрыгнула и, покатившись по камням, взорвалась...
От этого дня осталось у меня удивительное осознание того, как много может значить в жизни что-то неприметное, на что не обращаешь внимание, мелочь. Как тот тополек, вставший между нами. Я даже одушевил его в своих мыслях. Позже, каждый раз, проезжая мимо, я здоровался с этим героем-инвалидом. Потеряв верхнюю половину ствола, он распустил пышный веер новых веток и снова стал тянуться к верху. Какая тяга к жизни! Привет тебе и спасибо, спаситель!
ПермГАСПИ. ВПД.
