К вопросу об источниковедческом потенциале воспоминаний участников революционного движения на Урале
В. В. Каплюков, Е. И. Яркова,
Центр документации общественных
организаций Свердловской области
Аннотация
Обращено внимание на преувеличение степени революционности и организованности населения Урала в советской историографии. Выявлены суждения и оценки участников революционных событий, требующие дополнительного непредвзятого исследования. Сделан вывод о неисчерпанности потенциала воспоминаний уральских революционеров как исторического источника.
Ключевые слова: Российская империя, промышленная история, Первая мировая война, Лодзинский промышленный район, Рижский промышленный район, Финляндия.
В научных исследованиях советского периода отечественной историографии воспоминаниям участников революционного движения отводилась, как правило, вспомогательная роль. При внешней активности работы по публикации свидетельств непосредственных участников революционных событий их воспоминания выступали в научных трудах исключительно в качестве иллюстраций положений и выводов, заданных жестким политико-идеологическим заказом коммунистической власти.
Современный отказ от пропагандистских клише, переоценка судьбоносных для России событий 1917 года обеспечивают новые возможности для непредвзятого изучения этого ценного источника и существенного обогащения существующих представлений о развертывании революционного движения, шансах противоборствовавших сторон, системе социально-политических представлений и общекультурном облике его участников.
В этом плане представляется небезынтересным проведение анализа стенограмм вечеров воспоминаний активных участников революции и Гражданской войны на Урале, практиковавшихся Истпартом в 20-е – 30-е годы прошлого столетия.
Первая из этих стенограмм, находящихся на хранении в ЦДООСО, датирована 28 октября 1929 года, когда в Свердловском клубе пищевиков собрались несколько участников Октября. При открытии встречи представитель Истпарта Моисеев нацелил собравшихся на уточнение роли и места Урала как запасного, по Ленину, плацдарма большевистской революции на случай ее поражения в центре и на анализ допущенных революционерами ошибок, осложнивших установление Советской власти на местах. В развитие выступления Моисеева научным сотрудником Истпарта Силингом было предложено остановиться на имевших место колебаниях по вопросу захвата власти, степени влияния конкурировавших социалистических партий, оценке действительной революционности крестьянства, женщин и молодежи.
Уже первое выступление Анишева (Аникиева) заставляет усомниться в принятой в советской историографии картине нараставшей от Февраля к Октябрю большевизации Советов и организованного взятия власти. Значительную часть рассказа составило повествование о разложении непосредственно перед переворотом пермских и кунгурских запасных воинских команд, «пьяных» бунтах и погромах, «расшатанности» и «разболтанности» рабочих масс. Небезынтересными представляются также замечание Анишева (Аникиева) о весьма скромном образовательном потенциале пермских большевиков, выразившееся в формуле «…революционного пыла хоть отбавляй, но знаний не ахти сколько», и приведенные автором ссылки на оценки этого потенциала со стороны умеренных социалистов, выражавших сомнения в способности большевиков управлять страной в отсутствие хоть «одного культурного человека» [1. Л. 68–70].
Обращает на себя внимание выступление П. П. Бажова, встретившего революцию в крестьянском Камышловском уезде Пермской губернии и не видевшего оснований для превосходных оценок революционности населения.
Сдержанно оценивалась степень революционности рабочих Гороблагодатского округа, «подбиравшихся как на казенные заводы» (и принадлежавших потому к привилегированным слоям уральского пролетариата. – В. К.), в выступлении Нарановича. В условиях почти полной анархии власть в Кушве перешла в руки большевиков лишь при поддержке вооруженного отряда из Екатеринбурга во главе с Толмачевым, Белобородовым и Сапаровым.
Судя по стенограмме, наиболее пространным стало выступление В. Н. Андронникова, избиравшегося в 1917 году председателем исполкома Екатеринбургского окружного Совета рабочих и солдатских депутатов. В его воспоминаниях особенно примечательными представляются, по крайней мере, три момента.
Во-первых, В. Н. Андронников весьма критически оценил колебания большевистского руководства Екатеринбургского Совета во главе с Н. Н. Крестинским и Л. С. Сосновским по вопросу о переходе власти в ситуации, когда «власть висела в воздухе», а наши товарищи «главным образом занимались заседаниями» [1. Л. 93], что позволяет уточнить непростую ситуацию с переходом власти в Екатеринбурге в руки большевиков в октябре – ноябре 1917 года.
Во-вторых, представляются безусловно заслуживающими дополнительного изучения свидетельства В. Н. Андронникова об его переписке и личной встрече с В. И. Лениным по вопросам национализации заводов Надеждинского округа и финансового обеспечения их работы в конце 1917 – начале 1918 года.
И, наконец, в-третьих, обращает на себя внимание весьма доброжелательный тон воспоминаний В. Н. Андронникова о совместной работе уральских большевиков с умеренными социалистами, в том числе с эсерами Павловским, бывшим одно время председателем Екатеринбургского Совета, и Медведевым, ведавшим финансами Екатеринбургского окружного Совета и оказавшимся, между прочим, «хорошим парнем» [1. Л. 89–90].
Следующий вечер воспоминаний под председательством того же Моисеева состоялся 19 ноября 1933 года. В выступлении Б. В. Дидковского, встретившего Октябрь в Верхотурском уезде, с сожалением констатировалось, что «целостной подготовки (к взятию власти. – В. К.) не было», «Надеждинск не играл никакой руководящей роли» и «вообще с парторганизацией … по всему уезду было очень слабо» [2. Л. 56–57]. Весьма специфическими представляются методы, использованные верхотурскими большевиками для привлечения на свою сторону солдат местного гарнизона и состоявшие в «не совсем честном» обещании о предоставлении последним трехмесячных отпусков с сохранением содержания и ежедневной выдаче военнослужащим порций «белой головки» с винного склада. Вызывает восторг авторская оценка этих действий как «незаконных», но «полезных»!
В ходе дискуссии, развернувшейся вокруг реплики Б. В. Дидковского о колебаниях большевистских лидеров Екатеринбурга по вопросу о власти в отсутствие «нормальных руководящих указаний», Е. Б. Вайнер припомнила, что Л. С. Сосновским по возвращении его с VI съезда РСДРП(б) было высказано мнение, что «старик (выделено нами. – В. К.) сошел с ума, решив начать подготовку к вооруженному восстанию» [2. Л. 7]. По оценке Е. Б. Вайнер, факт послеоктябрьской временной коалиции большевиков с другими социалистами в Екатеринбурге был обусловлен именно колебаниями Л. С. Сосновского и Н. Н. Крестинского, подпавших под влияние «очень толкового человека» (эсера. – В. К.) Хотимского.
С сегодняшних позиций по-новому воспринимаются откровения участников вечеров воспоминаний о ходе установления Советской власти на местах. Впечатляет рассказ большевика Шпагина о «подавлении восстания» в селе Сиве близ Перми в декабре 1917 года, в ходе которого без суда были расстреляны трое «кулацких инициаторов». «Когда расстреляли, я не представляю, какое было радостное настроение, – простодушно делился впечатлениями Шпагин, – нас закормили оладьями и шаньгами» [2. Л. 19]. Столь же безыскусно Б. В. Дидковский поведал о «недоразумении» во время взятия власти в Верхотурье, когда арестованный городской голова кадет Ардашев был застрелен «при попытке к бегству». «Это было очень хорошо, – вспоминал Дидковский, – потому что у нас сразу стало тихо и никто больше не вмешивался в действия Советской власти» [2. Л. 62]. Занятно, что практически все участники вечера именовали взятие власти большевиками в центре не иначе как «переворотом».
Наиболее подробные воспоминания прозвучали из уст Я. М. Юровского, попытавшегося детально вспомнить обстоятельства своего личного участия в революционных событиях, фамилии соратников и противников, содержание и характер протекавших на Среднем Урале политических процессов. Притом, что основное содержание выступления Юровского составили суждения и оценки, развитые позже в коммунистической историографической традиции, самостоятельную ценность для дальнейших исследований представляют, на наш взгляд, его свидетельства о предотвращении в первые послеоктябрьские дни в Екатеринбурге винного бунта, о судьбе родственников Ленина Ардашевых, об эвакуации из Екатеринбурга перед приходом белых войск имевшихся запасов драгоценных металлов и партийных – большевистских и эсеровских – архивов.
Заслуживают, по нашей оценке, внимания воспоминания Я. Юровского о работе в начале 1918 года в Екатеринбургской ЧК, активно участвовавшей в национализации банков и изъятии на нужды новой власти драгоценностей, находившихся в частных руках. Юровский, в частности, упомянул, что вблизи железнодорожного вокзала были обнаружены «замурованными в стене» около 10 пудов золота; несколько фунтов золота было «отобрано» у одного из местных ювелиров; крупным конфискациям золота, серебра, бриллиантов и жемчуга подверглось семейство Агафуровых [2. Л. 100]. По свидетельству Юровского, эти ценности были переданы комиссару снабжения П. Войкову.
Требует изучения упомянутый Юровским «мутный» эпизод с разбирательством в этот же период в Чрезвычайной комиссии с финскими гражданами Кусиненом и Палемфельдом, «бывшими членами финского пролетарского правительства». Как следует из воспоминаний, они были препровождены в Екатеринбургскую ЧК неким эсером Стенсом (петроградским металлистом, из эстонцев), свидетельствовавшим, что они «организуют белую гвардию» и «у них имеется много денег». По результатам скоротечного разбирательства, в ходе которого подозреваемые заявили о наличии у них телеграммы Ленина на имя председателя исполкома Совета С. Е. Чуцкаева и о собственной принадлежности к социал-демократии, они были освобождены, а Стенс расстрелян по обвинению в попытке к завладению их деньгами [2. Л. 98–100].
Своеобразным продолжением встречи 1933 года стал вечер воспоминаний о дооктябрьском периоде, прошедший в Клубе большевиков 7 мая 1936 года под председательством Верховина (Верховеня? – В. К.). Е. Б. Вайнер в более осторожных выражениях, чем тремя годами раньше, вновь упомянула об «опасениях» Л. С. Сосновского относительно «невыполнимости» ленинского курса на вооруженное восстание и «большого раздумья» при его восприятии большевиками на местах [2. Л. 110].
Важные свидетельства относительно июньских 1917 года событий в Перми и Мотовилихе, в том числе избиения демонстрантов 25 июня пьяными солдатами, содержатся в воспоминаниях Пушкарева. О первых шагах уральского комсомола поведал А. Н. Жилинский. Ряд ораторов подробно поведали о предельно упрощенном порядке записи в большевистскую партию новых членов.
И, наконец, нельзя обойти вниманием несколько «глухих» упоминаний о судьбе большевистского и эсеровского партийных архивов, попытка вывоза которых из Екатеринбурга была предпринята перед оставлением города в июле 1918 года. Я. Юровский припомнил, что вагон, в котором архивы были направлены в Пермь по Горнозаводской линии, был отцеплен в Невьянске восставшими «автомобилистами» и «уведен на заводской двор…, где и пробыл до момента освобождения (Красной Армией. – В. К.) примерно около недели». Ермаков свидетельствовал, что в апреле 1919 года им в Москве был принят на хранение от Белобородова и Новоселова «архив (Уралсовета (Уралсекретариата?). – В. К.) в бауле пудов на 10», переданный позже в НКВД, а оттуда – в Отдел Металла. Е. Б. Вайнер упомянула, что часть екатеринбургского партийного архива была «оставлена на квартире у Лугановых (Лукьяновых? – В. К.) [в подполье в Перми]», а в 1919 году ей «Лукьяновы сказали, что, якобы, когда они уехали, то сдали его» [2. Л. 92–94, 142]. С этими замечаниями вполне согласуется высказанное в середине 80-х годов прошлого века профессором Н. Н. Поповым предположение, что часть архива Уралобкома РКП(б) была перед приходом белочехов в Екатеринбург летом 1918 года спрятана во дворе одного из зданий по нынешней улице Чапаева в Екатеринбурге. Так или иначе, поиски в этом направлении не лишены, по нашему мнению, некоторой перспективы.
Таким образом, даже беглый анализ находящихся на хранении в ЦДОСО стенограмм позволяет нам высказать мнение, что источниковедческий потенциал воспоминаний старых большевиков о революционных событиях 1917 года далеко не исчерпан, и этот ценный источник по истории Октября на Урале нуждается в дополнительном изучении с привлечением, помимо уже освоенных исследователями материалов, активно публикуемых ныне новых свидетельств, исходящих, в том числе, от политических противников большевизма.
Список литературы:
↩1. ЦДООСО. Ф. 41. Оп. 1. Д. 23.
↩2. Там же. Д. 24.