ВОСПОМИНАНИЯ КРАСНОАРМЕЙЦЕВ ОБ ИЖЕВСКО-ВОТКИНСКОМ ВОССТАНИИ
(по материалам Государственного архива Пермского края)
Д. С. Катаев
Аннотация. В статье рассматривается репрезентация событий Ижевско-Воткинского восстания августа – ноября 1918 г. на территории современных Республики Удмуртия и юго-запада Пермского края в воспоминаниях активных сторонников советской власти – И. Деськова, Н. Еговцева и А. Карманова, хранящихся в фондах Государственного архива Пермского края. Особое внимание уделено «образу противника», зафиксированному в этих источниках, мотивам оппонентов большевиков.
Ключевые слова: Ижевско-Воткинское восстание, Сарапул, белый террор, Прикамский комитет учредительного собрания, Гражданская война в России.
Крайне интересными источниками по истории Гражданской войны в России, в целом, являются воспоминания красноармейцев и большевистских активистов. В советские годы пермскими архивистами и историками была проделана большая работа по сбору и систематизации этих источников, наиболее активно проводившаяся к десятилетию и пятидесятилетию революции 1917 г. Но стоит отметить, что из-за активного использования данных источников в пропагандистских целях был неизбежен ущерб их полноценной научной обработке. С начала 1990-х гг., в свою очередь, пошел очевидный перекос в сторону интереса к воспоминаниям белогвардейцев и прочих представителей антибольшевистских течений. Так что новый взгляд на воспоминания красноармейцев о Гражданской войне будет крайне полезным, в особенности если касаться эпизода войны, произошедшего в августе–ноябре 1918 г. на территории современной Удмуртии – Ижевско-Воткинского восстания.
В Государственном архиве Пермского края основной массив воспоминаний красноармейцев хранится в коллекции, собранной комиссией по изучению истории Октябрьской революции при Пермском окружкоме ВКП(б) (фонд р-732). Достаточно подробно события восстания были описаны Н. Еговцевым и А. Кармановым. Но наиболее ярко осветили тему мемуары уроженца села Ершовка Ивана Деськова (фонд р-1693), написанные в 1960-е гг. (они должны были стать базой для большого художественного литературного произведения о Первой мировой и Гражданской войнах).
То, что воспоминания написаны в совершенно разных условиях и на разном временном отрезке от этих событий – четыре года (Карманов), десять лет (Еговцев) и пятьдесят лет (Деськов), также позволяет увидеть изменение восприятия событий Гражданской войны в течение длительного времени. Характерно, что воспоминания Карманова (члена Сарапульского городского совета и народного судьи) записаны в 1922 году, когда события 1918 года были еще свежи в памяти очевидцев и были крайне актуальными эпизодами биографии прикамских коммунистов. Так что воспоминания Карманова – это во многом эмоционально окрашенное посвящение сослуживцам и товарищам автора, погибшим в годы Гражданской войны, фактографическая ценность которых отходит на второй план. В свою очередь, в воспоминаниях Еговцева подробно зафиксированы и биографические сведения об авторе, и сами события восстания – очевидно, комиссия по изучению истории Октябрьской революции стремилась к наиболее полной научной обработке воспоминаний участников Гражданской войны, и это учитывалось при фиксации воспоминаний и самими авторами.
Сильно отличаются от двух предыдущих источников воспоминания Ивана Николаевича Деськова – секретаря Ершовского волисполкома, призванного в Красную Армию и уехавшего из-за этого в Пермь как раз тогда, когда разгоралось Ижевско-Воткинское восстание и Ижевская народная армия вела наступление на Сарапул (взятый 30–31 августа). Так что сведения о том, как Ижевско-Воткинское восстание затронуло окрестности Сарапула, – это, по сути, пересказ воспоминаний его братьев Петра и Павла. В частности, особое внимание уделено антибольшевистским репрессиям в Ершовке и Сарапуле, деятельности прокомучевских отрядов по сыску служащих советских органов и большевистских активистов, заключению на знаменитых «баржах смерти», которое пережил Петр Деськов. Также стоит учитывать, что из-за того, что воспоминания были записаны спустя полвека, собственный личный опыт автора или личный опыт членов его семьи может затеняться тем, как события восстания были осмыслены в историографии или произведениях культуры, так что за личное видение автора могут выдаваться общепринятые к тому времени установки. Однако произведение Деськова – это в том числе и порождение «оттепельной волны» советской мемуаристики 1950–1960-х гг., в нем затронуты те сюжеты и персоналии, упоминания которых было крайне нежелательно в период сталинизма. Так, важную роль в произведении играет брат автора Павел Деськов, один из первых председателей Ершовского волисполкома, расстрелянный в 1937 году [1].
Согласно воспоминаниям членов семьи И. Деськова, взятие Сарапула и его окрестностей под контроль Ижевской народной армии сопровождалось поджогами [2. Л. 82 об.]. Однако если говорить о самой Ершовке, то роль ижевцев и воткинцев сведена к минимуму, и события восстания в этом селе описаны, как фактически, бунт под руководством местных купцов и кулаков. Так описывается один из дней начала сентября 1918 г.:
«Наутро богачи, кулаки и вся гидра контрреволюции села Ершовки, как гадюки, выползли из своих нор, создали карательный отряд. Рыская по селу, ловили не успевших эвакуироваться советских активистов, сдавая их для расправы уже прибывшим в Ершовку белобандитам, которые под усиленным конвоем гнали арестованных в сарапульскую тюрьму, а оттуда в баржу смертников».
Если говорить о персоналиях, участвовавших в прокомучевских отрядах, то автор называет именно зажиточных жителей Ершовки, большинство из которых упоминалось еще в контексте событий 1914–1915 гг. (мобилизации в Русскую императорскую армию Павла Деськова, а позже – Ивана и Василия Деськовых), – Коротковы, Татарских, Ижболдины, Таначевы. Крайне колоритно описана сцена допроса родителей автора – Николая и Авдотьи Деськовых, очевидно, содержащая элементы художественного вымысла:
«Пришлось встретиться лицом к лицу отцу братьев Деськовых Николаю Васильевичу и матери Евдокии Степановне с братом пароходчика Егором Александровичем.
– Не хочешь сказать – так скажешь! – и разъяренный Шабалин ударил Николая прикладом в спину, Николай упал. Авдотья бросилась с ревом его защищать, над ней засвистела Исачкова плеть. Избитую Авдотью швырнули на пол, а Николая по команде Сережки Чернышова посадили в “чижовку” (так называлось здание волостного правления – темная с железными решетками камера, куда сажали арестованных)» [2. Л. 85].
Особое внимание уделено заключению Петра Деськова на «барже смерти». Упоминается, что на ней было заключено около 800 человек из Сарапула и окрестностей этого города. Местами дислокации баржи названы поочередно – сарапульская пристань, железнодорожный мост новой дороги Казань–Екатеринбург и пристань Гольяны. Упоминается о массовых расстрелах, доходящих до 90 человек в сутки. Также упоминается об освобождении гольяновской «баржи смерти» 17 октября 1918 г. Красной Камской флотилией, причем назван руководитель операции – Федор Раскольников – пожалуй, самый известный «невозвращенец» 1930-х гг., реабилитированный в 1963 г. Автором сообщалось, что с «баржи смерти» было спасено 432 человека, из которых 23 – уроженцы Ершовки [2. Л. 85 об.].
Также Иваном Деськовым упомянута активность прокомучевских отрядов на Каме в дни разгорания восстания – так, описаны попытки атаки повстанцами речных судов:
«Вы как-то удачно проскочили, а вот следом за вами шел пароход “Звенига”, пострадал – белобандиты обстреляли, всего изрешетили» [3. Л. 21].
Бывший красноармеец из Частинской волости Николай Еговцев в своих воспоминаниях, записанных в 1927 г., осветил то, как Ижевско-Воткинское восстание отразилось на южных волостях Оханского уезда, в особенности Частинской, Ножовской и Бабкинской. Интерес в данном источнике представляет косвенное освещение антибольшевистских настроений в этих местах в канун Ижевско-Воткинского восстания, в особенности указания на вооруженное сопротивление мобилизации в Красную Армию:
«В бывшей Ножовской и Бабкинской волостях население не дало своих сыновей в армию, сделали восстание, пролетарии тех областей о случившемся сообщили в части. <…> Был отправлен отряд в Ножовку в количестве 15 ч[еловек]. Население, узнав, что из Частых прибыл отряд, быстро сбежались к вику (волостной исполком. – Прим. Д. К.) и хотели убить наших коммунаров. Наши коммунары, узнав, что дело плохо, заперлись в вике и никого туда не впущали.
Один коммунар, т. Попов, был караулами пойман и расстрелян, а на следующий день восставшие узнали, что дело будет плохо, да разбежались, а наши остальные товарищи вернулись невредимыми. Вот те жертвы, которые были до Воткинского восстания» [4. Л. 3 об.].
Как мы видим, Ножовское восстание описано как одно из многих крестьянских выступлений конца лета 1918 г. против мобилизации в Красную Армию – бунт против мобилизации, расправы над большевиками, деморализация восставших из-за намечающихся карательных мер красногвардейцев – схема, по которой развивалось в том числе и знаменитое Сепычевское восстание. Так что само Ижевско-Воткинское восстание (особенно его «отзвуки» в сельской местности Вятской и Пермской губерний) даже в воспоминаниях красноармейцев – лишь продолжение этой волны недовольства. В условиях Оханского уезда это выразилось присоединении крестьян Шлыковской, Ножовской и Бабкинской волостей к восстанию и наступлении повстанцев на Частинскую волость – оплот большевиков в этом районе.
Упоминается также то, что действия красноармейцев против повстанцев носили крайне переменный успех: автор говорит о кадровых проблемах, проблемах с лояльностью пробольшевистских сил, недостаточности снабжения вооружением. Так, неудачная попытка наступления на восставший Воткинск с частинского направления описывается так:
«Было решено собрать более надежных коммунаров и отправить на подавление этого восстания, наутро было собрано 200 чел., вооружили – кого винтовкой, кого шашкой. <…> В Ножовке высадили и походным порядком отправили на Воткинск, хотя силы воткинцев превосходили в 5 раз больше наших. <…> В 5 верстах от Воткинска красные встретили сильное сопротивление восставших, белые перешли в контрнаступление. Когда вышли патроны, то пришлось отступать до Ножовки» [4. Л. 3 об.].
В дальнейшем автор описывает протекание восстания в Воткинске вплоть до эвакуации Воткинской народной армии переходом через Каму в середине ноября 1918 г.
Воспоминания члена сарапульского городского совета в 1918 г. А. Карманова, записанные в 1922 г., также освещают антибольшевистские репрессии в Сарапуле, особенно содержание под арестом советских служащих. Достаточно подробно описаны изменения режима содержания, крайне сильно поменявшегося менее чем за месяц.
«С момента занятия ижевскими учредиловцами Сарапула 30 августа 1918 г. все местные советские работники, бывшие красногвардейцы и захваченные в городе красноармейцы в несколько дней были посажены белогвардейским командованием по различным подвалам, а основная часть – в приспособленное, за отсутствием тюрьмы, сожженной 9 ноября 1917 г., для этой цели и находящееся на окраине здание бывшего винного склада. В это здание было нагружено более 500 человек. Первые две недели, когда контроль учредиловцев на тюрьму был мало обращен, пребывание в тюрьме, можно сказать, было вполне приличным. Выдавали по 1 фунту хлеба на человека. Давали суп из потрохов и через день гречневую кашу» [5. Л. 1].
Особое значение придается тому, что среди сторонников прокомучевских сил в Сарапуле были местные жители, действовавшие намного мягче, чем представители повстанцев из Ижевска:
«Караулы состояли, в большинстве своем, из сарапульцев, к заключенным относились почти дружелюбно. Передавали посылки родственников, выполняли просьбы о покупке продовольствия в городе, терпеливо относились к распеванию революционных песен» [5. Л. 1].
Крайне подробно автором были описаны допросы, проводившиеся контрразведкой ижевцев 18 сентября 1918 г.: эта дата названа переломной в отношении к пленным красноармейцам и советским работникам, так как накануне этой даты, в основном завершив деятельность в Ижевске, в Сарапул прибыли контрразведчики Ижевской Народной армии, караул в сарапульской тюрьме был заменен на ижевцев. Данный эпизод воспоминаний крайне важен для автора, и, по сути, он посвятил данные воспоминания памяти 18 погибших сторонников советской власти, которые, как упоминает Карманов, были замучены ижевской контрразведкой во время допросов [5. Л. 3].
В итоге можно сделать вывод, что наиболее характерным сюжетом, который стремились осветить «красные» очевидцы восстания, был террор в отношении коммунистов. В то же время крайне поверхностно задет образ восставших: никогда не упоминается заметная роль рабочих среди ижевских и воткинских повстанцев (даже в качестве «обманутых»), а если говорить о том же Сарапуле, то организующей силой восставших названо купечество, что в условиях этого города могло быть вполне близко к истине, так как Сарапул, в отличие от поселков Ижевского и Воткинского заводов, был городом с заметной долей купечества. Разве что воткинские рабочие в воспоминаниях Еговцева упомянуты как беженцы от действий Прикомуча. И, что очевидно, во всех трех источниках практически полностью обходится тема злоупотреблений большевиков при подавлении восстания. Что характерно для воспоминаний участников гражданской войны на стороне «красных», все оппоненты большевиков называются «белыми», «белогвардейцами», «белобандитами», а в воспоминаниях Деськова проявляется характерное анахронистическое наименование прокомучевских сил лета – осени 1918 г. колчаковскими.
Список источников:
1. Государственный архив Пермского края (ГАПК). Ф. р-1693. Оп. 1. Д. 134.
2. ГАПК. Ф. р-1693. Оп. 1. Д. 40.
3. ГАПК. Ф. р-1693. Оп. 1. Д. 38.
4. ГАПК. Ф. р-732. Оп. 1. Д. 128.
5. ГАПК. Ф. р-732. Оп. 1. Д. 170.
MEMORIES OF THE MEMBERS OF RED ARMY ABOUTTHE IZHEVSK-VOTKINSK UPRISING
(on the materials of the state archive of the Perm krai)
D. S. Kataev
Abstract. The article is considers the representation of the events of the Izhevsk-Votkinsk uprising of August-November 1918 on the territory of the modern Udmurt Republic and the south-west of the Perm Krai in the recollections of active supporters of the Bolsheviks: I. Deskov, N. Yegovtsev and A. Karmanov, which were kept in the State Archive of the Perm Krai. Particular attention is paid to the «image of the enemy» and to the motives of the opponents of the Bolsheviks.
Keywords: Izhevsk-Votkinsk uprising, Sarapul, the White Terror, Prikomuch, the Russian Civil War.