А. Р. Усманов
Гимназия № 31 г. Перми

БОЕВЫЕ ДЕЙСТВИЯ 379-й СД РККА
ЗИМОЙ 1941–1942 гг.

Аннотация. В статье описаны боевые действия 379-й стрелковой дивизии РККА в ходе битвы за Москву. Дивизия была сформирована летом 1941 г. в Молотовской области. Показан ход боевых действий по мере продвижения дивизии на запад, дана информация о военнослужащих дивизии, удостоенных государственных наград за проявленные мужество и героизм в борьбе с захватчиками. Подсчитаны потери, понесенные соединением, приведена информация о проблемах, связанных с установлением судеб бойцов дивизии.

Ключевые слова. Битва за Москву, 30-я армия, 379-я стрелковая дивизия, поисковики, бои за Дьяково, потери, военный трибунал, Калининский фронт, Западный фронт, Клинско-Солнечногорская наступательная операция.

379-я стрелковая дивизия была сформирована в августе 1941 г. в городе Кунгуре Молотовской области. Директивой Генерального штаба РККА от 11 августа 1941 г. командованию УрВО предписывалось срочно начать формирование и подготовку к отправке на фронт в действующую армию нового соединения. По указанию военного совета УрВО от 18 августа 1941 г. начал выполняться мобилизационный план укомплектования дивизии всем необходимым.

В состав дивизии входили следующие подразделения: 1253-й, 1255-й и 1257-й стрелковые полки; 934-й артиллерийский полк; 247-й отдельный истребительно-противотанковый дивизион; 658-й отдельный зенитный артиллерийский дивизион (до 15 января 1942 г.); 264-я зенитная артиллерийская батарея (с 15 января 1942 г. по 14 марта 1943 г.); 433-я разведывательная рота; 434-й саперный батальон; 822-й отдельный батальон связи (822-я отдельная рота связи); 456-й медико-санитарный батальон; 449-я отдельная рота химзащиты; 486-я автотранспортная рота; 225-я полевая хлебопекарня; 794-й дивизионный ветеринарный лазарет; 1445-я полевая почтовая станция; 744-я полевая касса Госбанка [1].

В дальнейшем, в ходе войны, за боевые заслуги дивизия была удостоена почетного наименования «Режицкая». К 30 декабря 1944 г., путем слияния с 245-й Валгинской стрелковой дивизией, была переформирована в 245-ю Режицко-Валгинскую стрелковую дивизию.

Рядовой состав и 80 % командно-начальствующего состава 379-й стрелковой дивизии были призваны из запаса. Из рядового состава около 40 % родились в промежутке между 1903–1897 гг., партийная прослойка среди личного состава составляла чуть более 10 %. Стоит отметить качество проводимой политической работы среди бойцов соединения: в дальнейшем, за три года существования дивизии, в ряды партии вступит 3910 человек (в среднем ежемесячно более 100 человек), в ряды ВЛКСМ 2360 человек (70 человек в среднем ежемесячно) [2. Л. 2].

В книге бывшего начальника политотдела дивизии Константина Васильевича Иванова «Шла дивизия на запад» дана информация о качественном составе бойцов соединения: более тысячи ветеранов Первой мировой и Гражданской войн, 470 бойцов – участников боев на озере Хасан и Халхин-Голе, около 130 человек – участников Финской кампании, 110 бойцов, прибывших из госпиталей. Многие бойцы проходили службу задолго до войны, свыше двух тысяч вообще не имели армейского опыта.

Командиром нового соединения был назначен полковник Владимир Афанасьевич Чистов, имевший солидный военный опыт. В. А. Чистов был командиром взвода, начальником пешей разведки стрелкового полка, командиром роты, полковым адъютантом, начальником полковой школы, руководителем тактики, командиром батальона пехотного училища им. Верховного Совета в Москве. Окончил курсы «Выстрел» и курсы при академии механизированных войск, Военную академию имени М. В. Фрунзе, занимал руководящие должности в училищах, в управлении сухопутных войск, в управлении боевой подготовки РККА. Перед началом Великой Отечественной войны осуществлял руководство Рижским пехотным училищем. К моменту вступления на должность комдива имел боевой опыт столкновений с Вермахтом.

Начальником штаба соединения был назначен полковник Александр Васильевич Чижов, имевший 18-летний стаж военной службы [3. С. 12–13].

После трехмесячной боевой учебы дивизия была переброшена в Кострому, где до 30 ноября 1941 г. находилась в 28-й резервной армии. Приказом Ставки Верховного Командования от 30 ноября 1941 г. дивизия была включена в состав 30-й армии Калининского фронта (командующий армией генерал-майор Лелюшенко Д. Д.) [4. Л. 1], в составе которой оперировала до 22 января 1942 г., после чего приказом командующего Калининского фронта была передана 31-й армии (вплоть до 1 марта 1942 г.). В дальнейшем дивизия также перебрасывалась в другие армии и на фронты, временной промежуток боевых действий в составе которых выходит за рамки статьи.

30-я армия включала в себя, помимо 379-й стрелковой дивизии, соединения, также сформированные на Урале, это: 63-я, 348-я, 365-я, 371-я стрелковые и 82-я кавалерийская дивизии.

Утром 5 декабря 1941 г. штаб дивизии с подразделениями прибыл на станцию Талдом Московской области и после разгрузки эшелонов связался со штабом 30-й армии. Еще 4 декабря 1941 г. боевым распоряжением штарма-30 командирам соединений было приказано вести усиленную боевую разведку, с задачей вскрыть оборону противника и нащупать слабые места для проведения атаки. Наступление было запланировано на 6 утра 6 декабря 1941 г. [5. Л. 81].

Началась Клинско-Солнечногорская наступательная операция. Задача 30-й армии заключалась в том, чтобы овладеть стратегически важным пунктом для немецкого командования городом Клином, откуда была возможна оперативная переброска резервов для наступления под Рогачев-Дмитров, которое в дальнейшем грозило окружением столицы, и перерезать стратегически важную транспортную артерию – Ленинградское шоссе.

Командованием 30-й армии имеющиеся силы были объединены в четыре группы. Северная (сковывающая) группа, включавшая в себя 46-ю КД и 107-ю МСД, имела задачу – выход к Борцино, с целью недопущения подхода резервов противника для отражения основного удара. Правая группа (185-я СД и 82-я КД) атаковала Завидово, в дальнейшем 82-я КД должна была осуществить глубокий фланговый охват с выходов в тыл немецкой обороны, расчленив группировку врага. Левая группа (24-я КД, 348-я СД, 923-й СП, 18-я КД) наносила вспомогательный удар на Рогачево. Главная роль отводилась центральной группе: 379-я, 365-я, 371-я СД, 21-я и 8-я ТБР, которая наносила мощный удар на фланге противника в направлении Ручьи–Борщевка–Клин.

Наступление началось внезапно, без артиллерийской подготовки на всем фронте, имея целью разгромить концентрическим ударом Клинскую группировку противника [6. Л. 1].

Согласно разведданным, перед фронтом наших частей оперировали подразделения 86-й, 1-й и 106-й пехотных дивизий Вермахта, а также 14-й, 36-й моторизированных и 1-й танковой дивизий. Противник производил перегруппировку войск перед фронтом наступления.

Личный состав 379-й стрелковой дивизии на 5 декабря 1941 г. насчитывал 11 319 человек. На вооружение дивизии имелось 10 307 винтовок, 9(!) автоматических винтовок, 16 станковых пулеметов, 373 ручных пулемета, 120-мм миномет, 57 82-мм миномета, 82 50-мм миномета, 8 122-мм гаубиц, 28 76-мм орудий, 18 45-мм пушек. Подразделения были оснащены 53 рациями [4. Л. 1]. Таким образом, автоматического стрелкового оружия на вооружении бойцов практически не было, что сковывало эффективные возможности при ведении штурмовых боев в освобождаемых населенных пунктах. Данные приведены согласно «Краткой характеристики боевых действий 379-й СД» от 25 июня 1943 г. Сведения, внесенные в ведомость вооружения частей 30-й армии по состоянию на 6 декабря 1941 года, отличаются: ручных пулеметов 273 шт., указано 9 крупнокалиберных пулеметов, меньшее количество орудий, пистолеты-пулеметы также отсутствуют [6. Л. 21].

Задачей соединения по окончании вооружения было сосредоточиться в районах: Марьино, Кривец, Новое-Поречье, Филимоново, в готовности развивать наступление на Спас-Заулок – Клин.

Изначально атака дивизии планировалась в первом эшелоне, она должна была наносить удар на потрепанные 36-ю моторизированную и 86-ю пехотную дивизии противника, совместно с 371-й, 365-й стрелковыми дивизиями, 8-й и 21-й танковыми бригадами. Однако из-за активности вражеской авиации сосредоточение подразделений было задержано, и прорывать оборону противника вынуждена была 82-я кавалерийская дивизия.

Атака советской конницы 6 декабря 1941 г. успеха не имела, и ей на смену была выдвинута 379-я стрелковая дивизия. В бой вступили подразделения 1253-го и 1255-го стрелковых полков, которым удалось пробить оборону противника только к 12 декабря. Позднее 1253-й стрелковый полк за эти бои будет отмечен Д. Д. Лелюшенко в своих мемуарах [3. С. 32].

Что же происходило на заснеженных полях Подмосковья в декабре 1941 года?

9 декабря 1941 г. полки, развивая наступление, вышли в район села Спас-Заулок. Атака силами двух полков, вкупе с обходным маневром, результата не принесла, и к ночи подразделения, отойдя на исходные позиции, перешли к обороне [7. Л. 7].

Вот как описывал К. В. Иванов эти бои: «Спас-Заулок: все подвалы домов этого большого села были оборудованы как дзоты и огневые точки… с чердаков стреляли немецкие автоматчики. Фашисты облили водой все горки, холмы, высотки и насыпи, которые обледенели и стали недоступными. Глубокие снега не позволяли быстро преодолевать расстояние» [3. С. 35].

Тяжелые условия наступления, отсутствие опыта взятия опорных пунктов, поддерживаемых перекрестным артиллерийским огнем, привели к тяжелым потерям среди личного состава соединения. Впрочем, из документов соединения следует, что командование дивизии предпринимало тактически верные решения. Так, для взятия села Спас-Заулок было решено использовать глубокий охват и удар с тыла силами 1255-го стрелкового полка и 1-м дивизионом 934-го артполка, 1253-й стрелковый полк должен был имитировать лобовую атаку. Однако, начав наступление ранее положенного срока, полк попал под сильный огонь артиллерии и минометов врага. Бой продолжался в течение суток. На помощь бойцам подошли подразделения 107-й мотострелковой дивизии, и совместными усилиями село было освобождено [7. Л. 9].

Имели место не только ошибки в координации действий. 11 декабря 1941 г. в боях около села Спас-Заулок был убит начальник 2-го отделения штаба дивизии (разведка) капитан Флеров Владимир Александрович, при этом у погибшего находились при себе пропуска и отзывы по 15 декабря. Труп был оставлен на территории, контролируемой противником [8. Л. 8].

Большую роль в штурме укрепленных пунктов врага играли решительные действия личного состава артиллерийских подразделений. Артиллеристы подавляли огневые точки и уничтожали живую силу врага.

Командир 2-го дивизиона 934-го артполка старший лейтенант Лебединцев Аким Васильевич в боях в районе Спас-Заулок вывел свое подразделение впереди советских частей к шоссе и прямой наводкой нарушил движение по шоссе техники противника, подбив два танка, уничтожив наблюдательный пункт и две минометные батареи [9. Л. 3]. Лебединцев уже имел боевой опыт участия в Польской и Финской кампаниях. Получил легкое ранение 22 июня 1941 г. (в дальнейшем в ходе войны получал тяжелые и легкие ранения), был награжден орденами Красного Знамени, орденами Отечественной войны I степени, орденом Красной Звезды [10. Л. 6722].

13 декабря 1941 г. 1253-й стрелковый полк был выведен во второй эшелон для приведения личного состава и вооружения в порядок, назначения командиров и политработников на место выбывших. Проверкой, проведенной руководством дивизии, было установлено, что боеприпасами бойцы соединения снабжались в достаточном объеме и своевременно, быстро осуществлялся ремонт вооружения, своевременно шла эвакуация раненых с поля боя. Однако бойцам вышедших вперед подразделений пища доставлялась только ночью, из-за обстрелов противника. У личного состава соединения появились вши (К. В. Иванов тенденциозно связывает это с антисанитарным состоянием блиндажей, дзотов и домов, которые занимали немецкие солдаты), выявлен случай заболевания тифом [3. С. 41].

Тем временем противник поспешно отходил в район села Завидово (Калининская область). Оставшиеся полки дивизии продолжали наступление, имея соседями с флангов: 185-ю стрелковую дивизию и 107-ю мотострелковую дивизию. Артиллерия соединения поддерживала атакующих, боевым приказом штаба предписывалась артподготовка в течение 15 минут, с расходом 25 выстрелов на орудие и 15 на миномет [11. Л. 2].

В целях недопущения отхода противника по шоссе, штабом дивизии было выделено 4 отряда силою от 1 до 1,5 роты каждый [12. Л. 12].

Кровопролитные бои продолжались без остановки. Так, населенные пункты Воловниково, Гологузово и Воздвиженское неоднократно переходили из рук в руки и стоили дивизии больших потерь. Потери противника также оценивались командованием дивизии в не менее 1000 человек [13. Л. 3].

Командование 30-й армии, согласно требованиям вышестоящего руководства, постоянно подталкивало соединения вперед. Характерные формулировки в приказах штарма: «...двухдневное пребывание на рубеже реки Лама командующий расценивает как топтание» [8. Л. 68], «...топтание на месте расценивается как нежелание своевременно и в срок выполнить поставленную вам задачу» [8. Л. 66] и т. п.

К концу декабря 1941 г. в условиях бездорожья, по глубокому снегу, постоянно идя вперед, наши части выходят в район деревень Афанасьево, Дьяково, Калицино, Обушково, Чапаево, где противник располагал тактически выгодной местностью (высоты и реки), организовал укрепленные позиции и наладил систему огня. 379-й СД в этом районе противостояли части 36-й моторизированной и 251-й пехотной дивизий Вермахта.

Одним из трагических эпизодов боевого пути дивизии становятся бои за деревню Дьяково Лотошинского района Московской области, в ходе которых соединение несет безвозвратные потери убитыми и погибшими от ран в сотни солдат и офицеров. В ходе боев за деревню свыше 180 бойцов пропадают без вести. В 2006 году лотошинский поисковый отряд «Отечество», проводя поисковые работы в этих местах, обнаружил большое санитарное захоронение воинов 30-й армии, были обнаружены останки около 500 человек, полную эксгумацию делать не стали. В 2010 году над могилой был насыпан курган [14].

В ходе боев за Дьяково противник неоднократно переходил в контратаки с использованием танков, вел сильный минометный артиллерийский огонь из других населенных пунктов (Афанасьево, Андронихи, Озерецкое, Калицино, Верейки). Деревня была окончательно взята обходным маневром только 17 января 1942 г. [15. Л. 1]. Судя по документам, огневые точки противника нашей артиллерией подавлены не были [16. Л. 64].

В результате понесенных потерь в каждом полку осталось всего по 35–40 активных стрелков. 30 декабря 1941 г. были ранены командиры полков капитаны Минин и Запурдаев [12. Л. 25]. Командир 1255 СП полка капитан Минин Алексей Андреевич характеризовался начальством как «исключительно храбрый и волевой командир 1255 СП, всегда и везде, в самых опасных местах бойцы видели своего командира, был ранен 5 раз», в ходе боев получил контузию [15. Л. 1]. Указом Президиума Верховного Совета СССР от 31 мая 1942 г. был награжден орденом Ленина.

Артиллерия дивизии часто поддерживала атакующих, ведя огонь прямой наводкой, передвигаясь вместе с пехотинцами. Так, лейтенант Снагин Василий Терентьевич в боях под Дьяково руководил огнем орудия, стоящего на открытой огневой позиции, и после выполнения задачи, несмотря на сильный минометный огонь, от которого выбыла часть расчета, он сумел на руках вынести орудие в укрытие [17. Л. 190]. 28.05.1942 был награжден медалью за отвагу. Не только героизм, но и грамотные действия В. Т. Снагина были в дальнейшем оценены командованием. Уже позднее, находясь в должности помощника начальника штаба 934-го артполка, в боях за г. Ржев проявил исключительную смелость-инициативность в организации разведки и обработки разведданных, лично наблюдая, обнаружил 3 минометных батареи, 14 огневых точек, 8 дзотов. Все эти точки были подавлены, большая часть из них уничтожена и разрушена. Обнаружил 13 танков противника, 4 из них были подбиты дивизионами. Правильно определил систему огня на переднем крае перед Горбово – все это обеспечило выполнение боевых задач пехоты. 03.11.1942 был награжден орденом Красной Звезды [18. Л. 111]. В дальнейшем был награжден орденами Отечественной войны I степени, Красного Знамени, закончил войну в звании майора.

Кровавые бои декабря 1941 года заменяли собой военные училища. Из документов 934-го артиллерийского полка следует, что личный состав артполка укомплектован за счет приписного состава. Личный состав артиллерии стрелковых полков укомплектован главным образом за счет вновь прибывшего пополнения и части приписного состава с момента формирования и полноценной подготовки не имеет. За время военных действий личный состав приобрел известный опыт, хотя специальная подготовка не удовлетворяет всем требованиям. Участник тех боев В. С. Гладких писал: «До войны я был освобожден от службы в армии – бронь специалисту, поэтому, когда явился к месту службы в 1257-й стрелковый полк, стал вопрос: кем быть? На беседе у начальника штаба полка присутствовал уже назначенный начальник артиллерии полка, бывший инструктор лесного отдела Пермского обкома КПСС товарищ Н. М. Некрасов, с ним мы были хорошо знакомы по работе. Он порекомендовал направить меня в батарею 76 мм пушек командиром взвода. Так я стал артиллеристом. Моя работа в детстве на землеустройстве и лесоустройстве, а также преподавание геодезии в Кудымкарском лесотехникуме помогли мне быстро освоиться в артиллерийских делах, и менее чем через год я уже был назначен заместителем командира батареи, а затем командиром батареи и начальником артиллерии (заместителем командира 1257-го стрелкового полка по артиллерии). Войну закончил в Чехословакии, будучи командиром 140-го отдельного истребительного противотанкового дивизиона».

Помимо участия в кровопролитных боях, нашим бойцам приходилось жить в тяжелых бытовых условиях. Уже в декабрьском докладе начштабу 30-й армии о состоянии 371-й и 379-й стрелковых дивизий указывается на «очень плохую» ситуацию с продовольствием, отсутствие хлеба и сухарей, бензина для техники. «Очень плохо» дела обстояли и с ранеными бойцами, эвакуировать которых из-за нехватки техники и длинного расстояния до госпиталя было проблематично [19. Л. 255]. Чувствуется разница с результатами вышеупомянутой проверки частей дивизии по итогам первых боев? В целях облегчения доставки до госпиталя раненых санитары обливали до обледенения плащ-палатки водой и приделывали лямки к конструкции [3. С. 50].

Моральное состояние противника, с которым приходилось драться нашим частям, судя по докладам Верховному командованию и описаниям боев по итогам зимней кампании под Москвой, находилось не на самом высоком уровне. В высказываниях пленных немецких военнослужащих чувствовалась неуверенность в победу Германии и чувство беспокойства за исход войны. Так, военнопленный из 1-й роты 304-го моторизированного полка вермахта Курт Крель показал, что большинство немецких солдат желает скорейшего окончания войны, его поколение в Германии обречено на смерть. Франц Вальфль из 10-й роты 240-го полка 106-й дивизии вермахта заявил, что солдаты крайне утомлены и их нервы растрепаны, в 10-й роте осталось не более 40 человек [20. Л. 59–60].

Как бы ни оценивало вышестоящее командование моральное состояние войск противника, реальность, с которой приходилось сталкиваться солдатам на фронте, часто свидетельствовала об ином. Враг оказывал ожесточенное сопротивление, переходя в контратаки, «противника приходилось медленно выбивать из каждого дома и сарая»… [21. Л. 132].

17 января 1942 г. дивизия вышла в район Погорелого Городища, где вела упорные бои. Дивизии была поставлена задача выйти через г. Зубцов к г. Ржеву. Расстояние от с. Погорелое Городище до г. Зубцова составляет всего 25 км, от г. Зубцова до г. Ржева 23 км. Но, выйдя в вышеуказанный район, части дивизии натолкнулись на хорошо оборудованную оборону войск противника, основанную на опорных пунктах. В Почурино противником было сооружено 16 дзотов, Шатаново – 10 дзотов, Погорелом Городище – 32 дзота, держали оборону здесь части 129-й пехотной дивизии, 428-го пехотного полка и ряд других частей вермахта. Наступать приходилось по выжженной и сплошь заминированной местности [21. Л. 132]. Штабом инженерных войск 30-й армии отмечалось «совершенно неудовлетворительное» состояние работы по инженерной разведке в частях и соединениях [22. Л. 21].

Боевым распоряжением № 38 штаба 30-й армии от 22 января 1942 г., на основании приказа командующего Калининским фронтом, 379-я стрелковая дивизия была передана 31-й армии Калининского фронта [4. Л. 8].

Бои носили ожесточенный круглосуточный характер, противник наносил чувствительные контратаки [4. Л. 1]. Почурино удалось взять благодаря ночной атаке, на которую руководство решило пойти, проанализировав понесенные дивизией тяжелые потери [3. С. 69].

31 января 1942 г., прорвав оборону немецких войск в районе с. Почурино и выйдя в тыл и фланг немецких войск, не будучи поддержанными другими подразделениями, части дивизии попадают в окружение.

В период ожесточенных боев в лесной местности, пытаясь выйти из окружения, дивизия понесла тяжелые потери. К первым числам февраля были убиты: командир 1253-го стрелкового полка полковник Колосов Даниил Тимофеевич [23], командир 1257-го стрелкового полка майор Филлипов Николай Антонович (следующий командир полка Курыщенко Сергей Васильевич будет убит 26 января 1943 г.) подорвет себя гранатой в окружении [3. С. 70], начальник политического отдела батальонный комиссар Лакисов Василий Александрович. В. А. Лакисов получил легкое ранение 27 декабря 1941 г. еще под злополучным Дьяково, куда лично ворвался одним из первых с группой бойцов. За боевые заслуги и правильное построение партийно-политической работы 5 мая 1942 г. был награжден орденом Красного Знамени (посмертно) [24].

По выходу из окружения 2 февраля 1942 г. части дивизии приводят себя в порядок и продолжают наступление в районе деревни Носово.

10 февраля 1942 г. частным боевым распоряжением № 12 штаба дивизии в 19:05 минут 1255-му стрелковому полку было приказано немедленно приступить к формированию отряда в 25–35 человек, в состав отряда включить стрелков, автоматчиков, ручных пулеметчиков. Отряду придавались 15 разведчиков моторизированной разведывательной роты и 10 саперов. Задача отряда – ворваться и овладеть Носово. Начало действий – в 23:00 10 февраля 1942 г. Приданному 918-му стрелковому полку в 23:00 10 февраля 1942 г. ставилось в задачу вести силовую разведку в направлении восточной окраины Носово, используя все огневые средства для подавления огневых точек, находящихся в селе.

По захвату отрядом 1255-го стрелкового полка части Носово, 918-й должен был развивать успех по овладению Носово и закреплению его. Начальнику артиллерии дивизии была поставлена задача: не допустить контратак противника со стороны других населенных пунктов [16. Л. 103].

Но реально ли было неплохо оснащенной штурмовой группе взять с ходу Носово без серьезных потерь? Для успешного выполнения поставленной задачи явно не хватало времени. Когда провести рекогносцировку местности и отработать взаимодействие внутри отряда? Как «вести силовую разведку» в темное время суток, зимой, находясь по колено в снегу?

Командование РККА анализировало зимние бои. Характер обороны противника и тяжелые погодные условия, отсутствие дорог подразумевало внедрение новой тактики штурмовых отрядов, состоящих из отборных бойцов, морально устойчивых и вооруженных автоматическим оружием. В приказе войскам западного направления № 127/ОП от 13.03.1942 г. говорится: «Последние бои за опорные пункты противника, особенно расположенные в населенных пунктах, показывают, что захват их недопустимо затягивается и сопровождается большими потерями.

Происходит это потому, что наступление на опорные пункты организовывается как простое, обычное массовое наступление на обороняющегося противника, без учета особенностей борьбы за опорные пункты, при этом без тщательной разведки системы обороны опорных пунктов, без предварительной подготовки и даже без специально организованного взаимодействия частей, а иногда даже при отсутствии нужных технических средств борьбы, а иногда даже при отсутствии нужных технических средств борьбы. Атака опорных пунктов поручается обычным командирам и частям, тогда как здравый смысл подсказывает и обязывает для такой сложной атаки, как атака опорных пунктов: нужно отбирать особых командиров и особых бойцов и снабжать их в зависимости от сложности задачи соответствующим оружием и техникой. Новые приемы захвата и уничтожения опорных пунктов почти не применяются, тогда как при хорошей изобретательности командиров дивизий, хорошо отобранными и околоченными ударными отрядами, при надлежащей организации и подготовке, захват опорных пунктов будет происходить значительно быстрее и с меньшими потерями…» [25. Л. 94].

Весь февраль 1942 года части дивизии будут участвовать в операции по деблокаде 29-й армии, которая будет гибнуть в окружении в Мончаловском лесу. 26 февраля 1942 г. обескровленная дивизия получит пополнение 3500 человек и, находясь вновь в составе 30-й армии, поведет тяжелые бои с целью охвата ржевской группировки противника…

Всего с 6 декабря 1941 г. по первые числа марта дивизия прошла 270 километров, отбив у врага 74 населенных пункта. Командованием соединения потери противника оценивались в 10 000 солдат и офицеров. В глаза бросаются цифры журнала боевых действий 30-й армии, вермахт всегда теряет больше наступающих советских войск. Доверие к вышеприведенным цифрам – дело личное, стоит отметить лишь характерную для советского (и не только) командования тенденциозность и сильную идеологическую пропаганду в годы войны.

К декабрю 1941 года личным составом дивизия была укомплектована полностью, часть бойцов и командиров уже имела боевой опыт, соединение было хорошо подготовлено к боям в холодных погодных условиях: все воины имели валенки и полушубки, большое количество лыж. Районами Молотовской области на оснащение артиллерии соединения, согласно сведениям К. В. Иванова, было выделено 2,5 тысячи лошадей [3. С. 19]. Что из всего этого осталось к марту 1942 года?

Согласно спискам потерь начальствующего и рядового состава 379-й стрелковой дивизии, с начала боевых действий по 1 марта 1942 года только убитыми и пропавшими без вести соединение потеряло свыше 3151 человека. Уже в декабре и январе было убито большое количество командиров рот, взводов и отделений. Были убиты военный комиссар 1255-го стрелкового полка старший политрук Мурашкин Николай Федорович, военный комиссар 1257-го стрелкового полка старший политрук Казаков Василий Степанович и помощник начальника штаба лейтенант Шмаков Василий Фирсович. Таким образом, тактическое управление подразделениями к февралю 1942 года было серьезно подорвано.

Что собой представляло управление боем в начале 1942 года, ясно следует из текста приказа войскам Калининского фронта от 6 апреля 1942 г. № 16: «… Непосредственное руководство частями на поле боя, как правило, слабо или совсем нет, поэтому взаимодействие между ударными и сковывающими группами, а также внутри ударных групп отсутствует… Наблюдение за полем боя поставлено неудовлетворительно и носит случайный характер, поэтому командиры частей не знают, где находятся свои войска и где войска противника. Особо плохо поставлено наблюдение и разведка за огневыми средствами противника… Отбитые у противника рубежи и населенные пункты не укрепляются, вследствие чего часто противник своими контратаками выбивает наши части из занятых ими позиций» [25. Л. 94].

Списки потерь в соответствующей документации носят хаотичный характер. Например, бойцы, погибшие еще в зимних боях, фигурируют в списке от 21 августа 1942 г. [26]. Командование дивизии в сопроводительных письмах, объясняясь перед вышестоящим руководством, указывало в качестве причин постоянное пребывание частей на передовой, практически беспрерывное движение вперед. Даже в июне 1942 года не у всех погибших и пропавших без вести внесены демографические данные. Из документов следует, что прибывшая под Дьяково маршевая рота № 183, с не полностью заполненной документацией на бойцов, с ходу была брошена в бой и осталась на территории, занятой противником [27].

Суматоха тяжелых боев и высокие потери среди командного состава неизбежно приводили к ошибкам в документах. Так, командир минометного батальона 1255-го стрелкового полка младший лейтенант Орешкин Дмитрий Иванович, согласно спискам на безвозвратные потери от 9 февраля 1942 г., числился убитым 12 декабря 1941 г. [27], но по базам данных удалось выяснить, что 27 октября 1944 г. он, будучи лейтенантом, был награжден медалью за оборону Москвы.

10 декабря 1941 г. Орешкин получил приказ от командира полка капитана Минина отрезать путь отхода противника из села Минино, в результате чего удалось уничтожить весь гарнизон врага. 12 числа отважный командир получил тяжелое ранение в грудь и руку (ранее в июльских боях также был ранен) и был направлен на службу в РВК. 21 июля 1944 г. военным комиссаром Балтского РВК за боевые заслуги был представлен к ордену Отечественной войны I степени, и 28 декабря того же года старший лейтенант Орешкин был награжден орденом Красной звезды [28]. Хотя, к сожалению, подобные позитивные истории являются исключением из правил.

10 декабря 1941 г. уроженец Молотовской области стрелок 1253-го стрелкового полка Рубцов Иов Федорович был расстрелян за дезертирство с передовых позиций [29]. Соответствующее извещение было направлено жене красноармейца. Извещение о гибели военнослужащего также было направлено 29 апреля 1942 г. Тургиновским РВК, в котором говорилось о проявленном героизме и мужестве в бою за Социалистическую Родину. После направления заведующим райсобесом Добрянского района Молотовской области запроса было установлено, что труп 10 декабря 1941 г. захоронен сразу не был, а найден позднее бригадой Тургиновского РВК Калининской области. Только в мае 1943 года из дивизии пришло подтверждение о расстреле Рубцова. Однако сам Тургиновский район стал освобождаться только 18–19 декабря 1941 г., соответственно к моменту расстрела военнослужащего его 1253-й стрелковый полк там попросту не находился [30]. В Книге Памяти Пермской области боец числится убитым в апреле 1942 г. [31].

Пулеметчик 1253-го стрелкового полка Радостев Нестор Петрович погиб в бою в декабре 1941 года. Был похоронен в д. Курьяново Московской области, увековечен в Книге Памяти Пермской области [32], согласно же Книге Памяти Смоленской области, он погиб в бою в январе 1943 года и был похоронен в д. Аристово Смоленской области [33].

В марте 1942 года был убит упоминавшийся выше командир 1253-го стрелкового полка, его тезка военфельдшер также был включен в списки безвозвратных потерь по ошибке, причем уточнение об ошибке датируется исходящим от 16.05.1943 и т. д. [34].

Зачастую сложно было проследить судьбу бойца, эвакуированного в госпиталь. Гафиров Шак Галимзянович, боец 1257-го стрелкового полка, бывший преподаватель татарского педучилища, писал в пермский областной военкомат в 1975 году о том, что в боях 12 и 18 декабря 1941 г. он был дважды контужен и ранен, последнее ранение получил в деревне Красное Степаново или Копнино: «Дальше я ничего не помню и долгое время (4 месяца) находился в госпиталя без движения и речи… из-за контузии никак не могу восстановить в памяти названия населенных пунктов, освобожденных нашим полком и дивизией, не знаю дальнейшую судьбу для меня первого родного 1257-го стрелкового полка» [35. Л. 8].

Не все бойцы гибли на поле боя и умирали в госпиталях. Так, 15 января 1942 г. при выполнении задачи в тылу противника у д. Дьяково группа солдат во главе с командиром взвода лейтенантом Д. В. Галко сдалась в плен противнику [36]. О подобных инцидентах упоминает в своей книге и К. В. Иванов [3. С. 87]. В ходе зимней кампании военным трибуналом дивизии было осуждено 16 военнослужащих. Все они были расстреляны. Среди вышеуказанных осужденных 7 человек были призваны из Молотовской области. Основная масса были рядовыми красноармейцами, помимо этого в списке фигурируют разведчик, помощник командира взвода (старший сержант), кавалерист [37]. В приведенном списке ранее упоминавшийся И. Ф. Рубцов отсутствует, можно предположить, что количество подобных инцидентов могло быть больше.

Тяжелая ситуация сложилась и с материальной частью. Это видно на примере 934-го артиллерийского полка дивизии. Из документов полка следует, что к 25 марта 1942 г. в подразделениях артполка оставалось в наличии повозок – 27, саней – 62. По штату было положено иметь 131 парную повозку. По штату конского состава было положено иметь – 678, фактически в наличии оставалось 300 лошадей (по всей видимости, цифры, приведенные в книге К. В. Иванова, были завышены), артупряжек – 7, вместо необходимых 24 по штату.

Горючим части обеспечивались нерегулярно, на 25 марта бензин и керосин отсутствовал. Имеющийся телефонный кабель пришел в негодность. Вместо необходимых 120 км кабеля фактически имелось 49 км.

24 февраля 1942 года полк, в результате совершенного 120-километрового марша из района Вашутино – Барашево – Борислово в новый район боевых действий Боброшки – Харино – Муравьево, потерял 141 лошадь. 60 % марша проходило по нерасчищенным дорогам со снежным покровом высотой в 0,6–1 метр. Фураж длительное время отсутствовал (централизованного снабжения не было, а заготовки на местах свелись к приобретению соломы, т. к. другие виды кормов отсутствовали). Лошадям пришлось выдерживать резкое снижение температуры воздуха при сильном ветре. На 25 марта снабжение конского состава фуражом налажено не было [38. Л. 8].

Бои зимы 1941/1942 гг. являются одними из самых кровопролитных за всю историю войны, но именно в таких условиях ковалась наша победа. В завершение статьи хочется привести выдержки из письма от членов областного совета ветеранов и совета ветеранов Отечественной войны 379-й Режицкой стрелковой дивизии (Гладких В. С., Колотовкин Е. М., Вольвинопопович Б. И., Косков Н. Д.) в преддверии 30-летия Победы в Пермский обком и горкомы КПСС: «На фронт из Пермской области в войну были направлены 112 стрелковая дивизия, 21 Пермская Краснознаменная стрелковая дивизия, 379-я, 170-я, 359-я, 159 стрелковые дивизии… и другие соединения и отдельные части… При всем этом, совершенно непонятно, в городе Перми нет ни одного памятного места или мемориальной доски, где бы что-то было упомянуто об этих формированиях.

Есть единственный мемориал на ул. Сибирская, танк против дома офицеров, воздвигнутый в ознаменование побед Уральского танкового корпуса.

Мы не умаляем достоинства Пермской (Молотовской) танковой бригады, воевавшей в составе Уральского танкового корпуса во второй половине войны. И в этой части уральцы показали себя храбрыми в защите Родины. Но они вступили в действующую армию во второй половине 1943 г., когда уже наша победа была предрешена.

Но ведь 98 % пермяков, воевавших в других частях и соединениях, также не могут быть забытыми.

Мы понимаем, что невозможно, да вероятно и не нужно, каждой пермской части и соединению создавать мемориалы. Но было бы справедливым показать современному поколению, какой вклад в Победу внесли пермяки в целом, а не только одна танковая бригада, в которой, кстати говоря, было не более 2 % всех пермяков, участвовавших в Великой Отечественной войне.

А то создается впечатление, что из нашей области воевала только одна танковая бригада, и поэтому бывшие воины, а также родные погибших из других частей и соединений справедливо высказывают недоумение, обиды и беспокойство таким положением

Было бы справедливым на той же площадке, где воздвигнут мемориал танковой бригаде (ул. Сибирская), устроить мемориальную доску с перечислением всех соединений и частей, сформированных в нашей области и участвующих в защите Родины в Великую Отечественную войну.

А если есть возможность, то неплохо было бы дополнительно показать там же, на доске-карте, места, города, где воевали и отличились пермские части и соединения.

Мы просим Вас правильно понять нас и дать соответствующие указания по исправлению несправедливости и в отражении истинного участия трудящихся нашей области в защите нашей Родины в Великую Отечественную войну 1941–1945 годов. По поручению участников войны» [35. Л. 11].

Список источников и литературы

1. 379 стрелковая дивизия (дата обращения: 10.10.2019).

2. Пермский государственный архив социально-политической истории (ПермГАСПИ). Ф. 4036. Оп. 1. Д. 6.

3. Иванов К. В. «Шла дивизия на запад». Пермское книжное издательство, 1986 г.

4. ЦАМО. Ф. 1700. Оп. 1. Д. 12.

5. ЦАМО. Ф. 3557. Оп. 1. Д. 14.

6. ЦАМО. Ф. 354. Оп. 5806. Д. 21.

7. ЦАМО. Ф. 1700. Оп. 0000001. Д. 0010.

8. ЦАМО. Ф. 354. Оп. 5806. Д. 63.

9. ЦАМО. Ф. 1700. Оп. 0000001. Д. 0105.

10. ЦАМО. Ф. 33. Оп. 686196.

11. ЦАМО. Ф. 1700. Оп. 1. Д. 103.

12. ЦАМО. Ф. 1700. Оп. 1. Д. 9.

13. ЦАМО. Ф. 208. Оп. 2511. Д. 2313.

14. Есть память, которой не будет забвения. И слава, которой не будет конца (дата обращения: 10.10.2019).

15. ЦАМО. Ф. 1700. Оп. 1. Д. 13.

16. ЦАМО. Ф. 1700. Оп. 0000001. Д. 0006.

17. ЦАМО. Ф. 33. Оп. 682524.

18. ЦАМО. Ф. 33. Оп. 682525.

19. ЦАМО. Ф. 354. Оп. 5806. Д. 10.

20. ЦАМО. Ф. 208. Оп. 2511. Д. 1041.

21. ЦАМО. Ф. 208. Оп. 2511. Д. 2313.

22. ЦАМО. Ф. 32621. Оп. 21341. Д. 1.

23. ЦАМО. Ф. 33. Оп. 11458. Д. 12.

24. ЦАМО. Ф. 33. Оп. 682524. Ед. хранения: 9.

25. ЦАМО. Ф. 1535. Оп. 0000001. Д. 0030.

26. ЦАМО. Ф 58. Оп. 818883. Д. 1169.

27. ЦАМО. Ф 58. Оп. 818883. Д. 1168.

28. ЦАМО. Ф. 33. Оп. 690155. Д. 7030.

29. ЦАМО. Ф. 58. Оп. 18001. Д. 528.

30. ЦАМО. Ф. 58. Оп. 818883. Д. 1170.

31. Книга Памяти. Т. 9 (дата обращения: 10.10.2019).

32. Книга Памяти. Т. 9 (дата обращения: 10.10.2019).

33. Книга Памяти (2-й дополнительный том). Смоленск. Стр. 255.

34. ЦАМО. Ф. 33. Оп. 11458. Д. 197.

35. ПермГАСПИ. Ф. 4036. Оп. 1. Д. 14.

36. ЦАМО. Ф. 58. Оп. 818883. Д. 1169.

37. ЦАМО. Ф. 58. Оп. 818883. Д. 739.

38. ЦАМО. Ф. 1700. Оп. 0000001. Д. 0105.

BATTLE ACTIONS OF THE 379TH SD OF THE RED ARMY
IN THE WINTER OF 1941–1942

Usmanov A. R., School teacher

Abstract. The article describes the fighting of the 379th RKKA Rifle Division during the battle of Moscow. The division was formed in the summer of 1941 in the Molotov region. The article shows the course of hostilities as the division moves westward, gives information about the division’s military personnel awarded state awards for their courage and heroism in the fight against the invaders. The losses incurred by the unit are calculated, information on the problems Associated with establishing the fates of the division’s fighters is given.

Keywords. Battle of Moscow, 30th army, 379th Infantry Division, search engines, battles for Dyakovo, losses, military tribunal, Kalinin Front, Western front, Klinsko-Solnechnogorsk offensive operation.