Л. А. Лыкова
Российский государственный архив социально-политической истории
г. Москва
РУССКАЯ ПРАВОСЛАВНАЯ ЦЕРКОВЬ
В ГОДЫ ВЕЛИКОЙ ОТЕЧЕСТВЕННОЙ ВОЙНЫ
1941–1945 ГОДЫ
Аннотация. В статье описывается положение Русской Православной Церкви на территориях, оккупированных фашистской Германией. Рассматривается религиозная политика Третьего рейха, взаимодействие немецких администраций с православными священниками.
Ключевые слова: Русская Православная Церковь, Великая Отечественная война, государство, духовенство.
За последние годы произошли глубокие изменения во взаимоотношениях государства и Церкви, что нашло свое отражение в отношении Церкви с государственными и общественными институтами: Церкви и школы, Церкви и политических партий, Церкви и армии – всего гражданского общества в целом, в которое Русская Православная Церковь с ее богатейшим опытом духовно-просветительской и благотворительной деятельности традиционно вносит духовные ценности.
Взаимоотношения власти и Церкви, Церкви и общества в годы Великой Отечественной войны нашли отражение в отечественной исторической науке1.
С 1991 г. в российских журналах и исторических альманахах стали публиковаться подборки архивных документов по истории государственно-церковных отношений советского периода. В основном они касались событий 1920-х – 1930-х гг., но существуют публикации, посвященные религиозной политике власти в 1941–1945 гг. Среди них работы М. И. Одинцова2.
Ряд подборок архивных материалов, имеющих отношение к избранной теме, в 1990-е годы опубликовал М. В. Шкаровский3.
Характеризуя новую российскую историографию конца 80-х – начала 90-х годов по данной проблеме, следует отметить, что она отличалась не только сменой концептуальных основ исследования, но и возможностью доступа к ранее закрытым архивам. Первым исследованием, посвященным взаимоотношениям Церкви и власти в военный период, стала кандидатская диссертация О. Ю. Васильевой «Советское государство и деятельность Русской Православной Церкви в период Великой Отечественной войны», защищенной в Институте российской истории РАН в 1990 г. Опубликован документальный сборник «Русская Православная Церковь в годы Великой Отечественной войны 1941–1945 гг.»4, который призван восполнить существующий пробел и расширить документальную базу для новых научных исследований.
В декабре 2019 г. вышел из печати документальный сборник «Православие на Украине в годы Великой Отечественной войны»5.
* * *
Что представляла собой религиозная жизнь в СССР накануне Великой Отечественной войны? От высшего духовенства в предвоенные годы осталось четыре человека: два епископа и два митрополита составляли весь епископат Русской Православной Церкви. С 1918 г. не созывались ни Поместный, ни архиерейские соборы. Последняя Псковская кафедра была упразднена в 1940 г. Религиозная жизнь приняла очаговый характер.
Расширение границ СССР в 1939–1940 гг. поставило перед митрополитом Сергием трудную задачу: необходимо было передать священнослужителям присоединенных областей опыт деятельности в условиях нового для них общественного строя. 14 марта 1941 г. указом Московской Патриархии был учрежден Прибалтийский Экзархат (особая митрополия, в состав которой вошли Литовская, Латвийская и Эстонская епископии). Во главе его встал архиепископ Сергий (Воскресенский), бывший управляющий делами Московской патриархии.
На Кишиневскую кафедру в мае 1941 г. был назначен епископ Алексий (Сергеев), временным экзархом западных областей Украины и Белоруссии стал архиепископ Николай (Ярушевич). Особенность их деятельности состояла в том, что местное население считало архиереев из Москвы чуть ли не «агентами ЧК». Кроме того, в присоединенных областях намечалось проведение антицерковных государственных мероприятий, уже осуществленных в прежних границах СССР. Но этому помешала война.
Религиозная политика немцев на временно оккупированной территории Советского Союза – одна из наиболее сложных проблем в современной историографии, требующих глубокого и детального изучения.
На временно оккупированных территориях СССР нацистская церковная политика определялась в значительной степени общим отношением к славянам. Но единого подхода в том вопросе не было. Гитлер рассматривал славян как низшую расу; имперский комиссар восточных территорий А. Розенберг, назначенный на этот пост в июле 1941 г., рассчитывал привлечь на сторону Германии национальные меньшинства, отождествляя русский народ с большевистской идеологией и террором; а верховное командование вермахта стояло за создание «союзных» русских частей и было против планов расчленения России.
Первые оккупированные области А. Розенберг получил в свое ведение в конце августа, а 1 сентября 1941 г. были созданы рейхскомиссариаты «Украина» и «Осланд». Тем же днем датируется и циркуляр Главного управления имперской безопасности о религиозной политике на Востоке «О понимании церковных вопросов в занятых областях Советского Союза», который определил основные направления работы:
– поддержать религиозные движения как враждебные большевизму;
– дробить их на мелкие течения во избежание консолидации для борьбы с Германией;
– не допускать контактов лидеров различных конфессий;
– использовать религиозные организации для помощи немецкой администрации [1. Л. 23].
Факторы дробления и раскола должны были стать ядром религиозной политики немцев, которая окончательно сложилась к весне 1942 г. Сохранилось свидетельство самого А. Розенберга о его переговорах с А. Гитлером и М. Борманом 8 мая 1942 г., на которых отмечалось, что на занятых территориях уже возникают «сами собой большие религиозные объединения, которые следует использовать и контролировать». Отдельного закона о религиозной свободе в восточных областях решено было не издать, а провести все мероприятия по установлению веротерпимости от имени рейхскомиссариата «Украины» и «Остланда» [2. С. 82].
Первые распоряжения были изданы уже в феврале 1942 г. В июне гауляйтер рейхскомиссариата «Украины» Э. Кох своим распоряжением внес уточнения о внешнеправовых отношениях религиозных обществ. Месяцем позже рейхскомиссар «Остланда» Х. Лозе подписал распоряжение, разрешающее верующим организовывать религиозные объединения. Подчеркивалась их автономность, что, в свою очередь, ограничивало власть епископа:
Параллельно с регистрацией обществ (до 1943 г. включительно) шло открытие храмов на временно оккупированных территориях.
Их число составило 7547. Возобновили свою деятельность и монастыри. На временно оккупированных территориях их стало 29.
Казалось бы, эти факты свидетельствуют о сложившемся альянсе между оккупационными властями и Церковью, говорят о некой религиозной политике немцев, суть которой состояла в «возрождении» религиозной жизни в большевистской России. А само это «возрождение» историки русской эмиграции В. И. Алексеев и Ф. Г. Ставру позже назовут «вторым крещением Руси» [2. C. 83].
Что касалось военного богослужения в оккупированных восточных областях, то его разрешалось проводить только как полевое богослужение, ни в коем случае не в бывших русских церквах. Участие гражданского населения (также и фольксдойче) в полевых богослужениях вермахта запрещено. «Церкви, разрушенные при советском режиме или во время военных действий, не должны ни восстанавливаться, ни приводиться в соответствии с их назначением органами немецких вооруженных сил. Это следует предоставить русской гражданской администрации» [2. C. 88].
Ни о каком «возрождении религиозной жизни» речи быть не могло. Немцы использовали религиозный фактор в оккупированных областях РСФСР, Украины и Белоруссии с разными целями. В РСФСР – уменьшить народное сопротивление, на Украине – противопоставить украинское православие Московскому Патриархату; в Белоруссии – создать «самостоятельную» Церковь, подчиненную немецкой идеологии.
На территории РСФСР была создана «Православная миссия в освобожденных областях России», известная также как «Псковская православная миссия». Созданная под эгидой оккупационных властей на территории Псковской, Новгородской, Ленинградской и Калининской областей, она на протяжении своего существования с августа 1941 г. по апрель 1944 г. находилась в каноническом единении с Московским Патриархатом. Во главе ее стоял Экзарх Сергий (Воскресенский). И когда митрополит давал согласие на управление церковными делами в северо-западных областях, он искренне рассчитывал, прежде всего, на возрождение здесь традиционной религиозной жизни. Ни он, ни священники-миссионеры ничего не знали о той участи, которую готовили им и православию немецкие оккупационные власти. Приходская жизнь Миссии проходила под двойным контролем. С одной стороны, деяния миссионеров-священников курировали оккупационные власти, с другой – советские партизаны. Эти постоянные контакты не могло оставить без внимания немецкое руководство, обязавшее каждого священника давать письменные отчеты обо всех встречах с партизанами.
С первого дня существования Миссии ее лидеры внимательно следили за событиями, происходящими в Москве, оценивая каждое из посланий патриаршего Местоблюстителя митрополита Сергия (Страгородского). По всем приходам шло подробное толкование позиции Московского Первоиерарха. И это было естественными деяниями миссионеров, так как Миссия находилась в каноническом единении с Русской Православной Церковью. Но, созданная под эгидой оккупационных властей, Псковская православная миссия была обязана реагировать на все распоряжения немецкого командования. Вот одно из них:
«В день св. Троицы германское командование объявило торжество передачи земли в полную собственность крестьянства, а посему предлагается Управлению Миссии:
1) Дать циркулярное письмо-распоряжение всему подведомственному духовенству (особенно гг. Пскова, Острова, Лучи), специально в проповедях отметить важность сего мероприятия.
2) В Духов День в Соборе, после Литургии, совершать торжественный молебен с участием духовенства г. Пскова, предварив молебство же приличествующим словом.
Митрополит Сергий (Воскресенский),
8 июля. 1943. № 699. Псков» [2. С. 98].
Крупные осложнения с оккупационными властями начались у Экзарха осенью 1943 г.: немцы настаивали на непризнании каноничности избрания архиерейским собором в Москве в сентябре 1943 г. Сергия (Страгородского) Патриархом. Митрополит Сергий (Воскресенский) считал, что выборы проведены по всем канонам, и всячески затягивал свое публичное выступление по этому вопросу, вызывая недовольство немцев. Но оккупационные власти хотели провести по этому вопросу конференцию в Риге, на которой должны были присутствовать представители православного духовенства оккупированных областей СССР. Председательствовать должен был Экзарх Сергий.
Рижское гестапо занялось выяснением настроений митрополита. И нашли следующее: в одном из своих заявлений на имя рейхскомиссара «Остланд» митрополит Сергий (Воскресенский) неосторожно написал о том, что православный епископат и теперь желает падения Советов, но свои надежды больше не связывает с немцами. Могли ли оккупанты простить такие слова? Последовал новый нажим на Экзарха. Оккупационные власти настаивали на проведении конференции с обязательной резолюцией против Патриарха. Но Экзарх в проекте резолюции не назвал даже имя Первосвятителя, не говоря уже об отмежевании от Московской патриархии.
В феврале 1944 г. вместе с отступающими немецкими войсками состоялась принудительная эвакуация Миссии и 69 ее священников. Они прибыли в Латвию, Миссия прекратила свое существование. Оставшиеся на территории Псковской Миссии батюшки позже оказались в советских лагерях.
А 29 апреля 1944 г. на шоссе Вильнюс–Каунас машину митрополита Сергия (Воскресенского) расстреляли мотоциклисты в немецкой форме, убив Экзарха.
Война, как экстремальная ситуация, не только всколыхнула церковную жизнь в стране, но и показала, что Русская Православная Церковь осталась верна своим историческим традициям.
Возрождение религиозной жизни произошло и на оккупированной земле Белоруссии. С первых дней оккупации Западной Белоруссии митрополит Николай (Ярушевич) уже не мог осуществлять там церковное управление. Экзархом Белоруссии стал архиепископ Пантелеймон (Рожновский). Назначение с возведением в архиепископский сан произвел Патриарший Местоблюститель Сергий (Страгородский).
Немецкие оккупационные власти предложили Экзарху Пантелеймону (Рожновскому) организовать самостоятельную Белорусскую автокефальную православную национальную Церковь, без всяких сношений с Москвой. Среди прочих условий были следующие: назначение епископов должно проводиться с ведома немецкой власти; оккупационной власти должен быть представлен статут «Белорусской православной автокефальной национальной церкви»; богослужения должны совершаться на церковнославянском языке.
Архиепископ Пантелеймон принял немецкое предложение с оговоркой: отделение может состояться после того, как белорусская Церковь организуется для автокефалии и оформит это отделение канонически, согласовав его с Московской Патриархией. Это, по существу, противоречило немецким планам.
В марте 1942 г. состоялся Собор белорусских архиереев, который избрал Пантелеймона митрополитом, но не провозгласил самостоятельности Белорусской Церкви. На богослужениях священство продолжало возносить имя Патриаршего Местоблюстителя. А сам митрополит Пантелеймон отказывался проповедовать по-белорусски, говоря, что языком городского населения является русский.
Несговорчивого митрополита немцы отправили в Жировицкий монастырь, а организованный германским оккупационным руководством Собор, работа которого проходила с 30 августа по 2 сентября 1942 г., принял нужное решение (см.: Документ № 98) с условием, что каноническое объявление автокефалии наступит после признания ее всеми Автокефальными Церквами, включая и Московский Патриархат. Послания Главам Поместных Церквей о решениях Собора были составлены, но в течение года так и не отправлены.
В октябре 1943 г. немецкие оккупационные власти образовали марионеточное правительство во главе с «президентом» Р. К. Островским – Белорусскую Центральную раду. При ней был создан церковный отдел, по настоянию которого митрополит Пантелеймон (возведен в митрополичий сан в марте 1942 г.) был возвращен в Минск. В мае 1944 г. архиерейская конференция под его руководством объявила постановления Собора 1942 г. недействительными из-за отсутствия на нем двух старших епископов, не допущенных оккупационными властями. Все эмигрировавшие в конце 1944 г. белорусские иерархи присоединились к зарубежной Церкви, что подчеркивает их общерусское, а не национальное церковное настроение. Дробление Церкви в Белоруссии не состоялось.
Особо следует отметить деятельность «партизанских попов», которые на оккупированной земле Белоруссии являлись подчас единственным связующим звеном между партизанами и местными жителями. Назовем лишь некоторые имена: священники В. Копычко, В. Бекаревич, А. Романушко и многие другие. Многие из них были награждены позже медалью «Партизаны Великой Отечественной войны».
Сепаратистские национальные Церкви заявили о себе только на Украине, где одновременно действовали Автономная Украинская православная Церковь (УПЦ), признающая верховный авторитет Патриаршего Местоблюстителя Сергия (Страгородского), и «Автокефальная» Украинская Православная Церковь (УАПЦ) во главе с архиепископом Луцким Поликарпом (Сикорским). Создание двух параллельных иерархий немцам было необходимо для ослабления русского влияния в Восточной Украине, с одной стороны, и для дополнительного контроля за усиливающимся украинским национализмом, с другой.
Автокефальная Церковь, в отличие от Автономной, сразу же установила тесные контакты с националистическим движением, прежде всего ОУН, запугивающей православное население Украины, отказывающееся переходить из УПЦ в УАПЦ. Именно оуновцы мучили и убивали духовенство и епископат, не желающих сотрудничать с «автокефалистами».
Создать единую Украинскую Церковь не удалось. Весной 1943 г. отряды ОУН начали военные действия против немцев, которые, в свою очередь, перестали поддерживать их духовную опору – Автокефальную Церковь.
Деятельность автокефалистов была оценена Московским Патриархатом в марте 1943 г. как неканоническая и изменническая. Автономную Церковь Русская Православная Церковь рассматривала как единственную легальную церковную организацию, вокруг которой сплотилось большинство православных на оккупированных украинских землях.
С освобождением оккупированной территории Советской Армией основная часть украинских, белорусских и прибалтийских приходов относительно безболезненно вошла в состав Московской Патриархии.
Еще одно, данное И. Сталиным на встрече с иерархами РПЦ в Кремле 5 сентября 1943 г., обещание об открытии духовных учебных заведений было выполнено. В июне 1944 г. прошло торжественное открытие богословского института и пастырских курсов в стенах московского Новодевичьего монастыря. В сборнике подробно представлены документы по подготовке к открытию, утверждению учебных программ, составу учащихся и преподавателей.
28 мая 1945 г. впервые за всю историю России патриарх Московский Алексий отправился в паломничество на Святую Землю. Значение его велико, в первую очередь, для возрождения духовного влияния Русской Церкви на православную паству Ближнего Востока. Для окончательного подтверждения создания системы православного единства решено было возродить и воплотить идею созыва Всеправославного Собора в Москве. Сама мысль об этом Соборе возникла у Вселенского Патриарха Фотия в 1930 г. Начавшаяся Вторая мировая война отдалила эти планы на неопределенное время.
Среди важнейших событий 1945 г. стал сентябрьский визит митрополита Ленинградского и Новгородского Григория (Чукова) в Финляндию. Поездка имела целью установление добрых и канонических правильных взаимоотношений между Православными Церквами Финляндии и России, после того как Предстоятель Церкви архиепископ Герман (Аав) отказался вернуться в лоно Московского Патриархата. Митрополит Григорий пытался вновь убедить архиепископа вернуться в лоно Русской Православной Церкви, но тот уклончиво ответил, что без решения Константинопольского Патриарха этот вопрос не решить. И было бы лучше, если переговоры между Московским и Вселенским Патриархами состоялись напрямую.
Важность этого визита была столь велика, что его курировал лично В. М. Молотов. Но воссоединение ни в 40-х, ни в 70-х так и не состоялось.
Но этот случай не показательный для этого периода. Победа над фашизмом, возрождение церковной жизни в Советском Союзе ускорили возможность объединения с Московской Патриархией русских православных приходов за границей. Общее количество воссоединенных приходов составило 285. В юрисдикцию Русской Православной Церкви перешел 21 архиерей [2. С. 204].
После смерти И. Сталина новое советское руководство, осудив прежний примиренческий курс государственно-церковной политики, встало на путь открытой конфронтации с Церковью.
Список источников и литературы
1. Государственный архив Российской Федерации (ГАРФ). Ф. 6991. Оп. 1. Д. 5.
2. Васильева О. Ю. Русская Православная Церковь в политике Советского государства в 1943–1948 гг. М., 2001.
RUSSIAN ORTHODOX CHURCH DURING
THE GREAT PATRIOTIC WAR 1941–1945
Lykova L. A.
Doctor of History
Abstract. The article describes the situation of the Russian Orthodox Church in the territories occupied by fascist Germany. The religious policy of the Third Reich, the interaction of German administrations with Orthodox priests is examined.
Keywords: Russian Orthodox Church, The Great Patriotic War, state, clergy.
1 Следует отметить, что первые сборники документов были изданы в военные годы. (См.: Правда о религии в России. М., 1942; Сборник документов «Русская Православная Церковь и Великая Отечественная война». М., 1943). В 1947 г. был опубликован сборник «Патриарх Сергий и его духовное наследство». Послания иерархов, постановления Священного Синода (в том числе о ситуации на временно оккупированной нацистами территории), патриотические воззвания, письма и телеграммы легли в основу этих изданий. Бесспорно, что эти сборники готовились при активном содействии государства. Так, в «Правде о религии в России» проводилась линия о полной свободе вероисповедания в СССР, продолженная в книге «Патриарх Сергий и его духовное наследство». Последующие документальные издания увидели свет спустя десятилетия.
2 Религиозные организации в СССР: накануне и в первые годы Великой Отечественной войны (1938–1943 гг.) / Публикация М. И. Одинцова // Отечественные архивы. 1995. № 2. С. 37–67; Религиозные организации в СССР в годы Великой Отечественной войны 1941–1945 гг. М., 1995; Одинцов М. И. Власти и религия в годы войны. Государство и религиозные организации в СССР в годы Великой Отечественной войны 1941–1945 гг. М., 2005.
3 В огне войны. Русская Православная Церковь в 1941–1945 гг. (по материалам Ленинградской епархии) / Публикация М. В. Шкаровского // Русское прошлое. Книга 5. СПб., 1994. С. 259–311. В 2003 г. М. В. Шкаровский выпустил сборник документов «Политика Третьего рейха по отношению к Русской Православной Церкви в свете архивных материалов 1935–1945 годов». М., 2003. Следующими обобщающими работами стали монографии В. Н. Якунина «За веру» и Отечество». Самара, 1995; О. Ю. Васильевой «Русская Православная Церковь в политике Советского государства в 1943–1948 гг.». М., 1999; А. А. Корнилова «Преображение России. О православном возрождении на оккупированных территориях СССР в годы Великой Отечественной войны 1941–1945 гг.». Самара, 2001; М. В. Шкаровского «Нацистская Германия и Православная Церковь. Нацистская политика в отношении Православной Церкви и религиозное возрождение на оккупированных территориях СССР». М., 2002; М. В. Шкаровского «Церковь зовет к защите Родины. Религиозная жизнь Ленинграда и Северо-Запада в годы Великой Отечественной войны». СПб., 2005.
4 Русская Православная Церковь в годы Великой Отечественной войны 1941–1945 гг. Составители: Васильева О. Ю., Кудрявцев И. И., Лыкова Л. А. М.: издательство «Крутицкое подворье», 2009.
5 «Православие на Украине в годы Великой Отечественной войны». Сборник документов и материалов. Составители: Лыкова Л. А. и Суханов А. В. М., Росспэн.