№ 275
Показания постояльца гостиницы «Королевские номера» Крумниса о похищении Великого Князя Михаила Александровича
10 декабря 1923 г. г. Берлин, Германия.
В начале 1918 года я жил в Екатеринбурге и был свидетелем зверств большевистской власти. В начале мая месяца я узнал, что мое имя внесено в списки заложников, и я предпочел отправиться в Пермь, где я остановился в Королевских номерах (хозяина гостиницы звали Королевым), что на Сибирской улице, неподалеку от набережной Камы. Тут я узнал, что в этих номерах проживает Великий Князь Михаил Александрович со своим секретарем г. Джонсоном. Сначала я опасался останавливаться здесь, ибо полагал, что пребывание Великого Князя привлечет к гостинице внимание советской власти, но меня успокоили, сказав, что Великий Князь пользуется полной свободой, ходит сам по городу, никто не следит за ним. В гостинице жил советский комиссар, как обычно во всех национализированных пермских гостиницах. Комиссар распоряжался на правах хозяина. Я жил во втором этаже «Королевских номеров», Великий Князь жил на третьем этаже, занимая с Джонсоном две небольшие комнаты. Я видел Великого Князя несколько раз в коридоре гостиницы и на улице. Он носил серый костюм и мягкую шляпу и палку. Всегда был в сопровождении Джонсона. Бросался в глаза контраст высокого роста Великого Князя и низкого г. Джонсона. Лицо у Великого Князя было грустное, болезненное. Он выглядел болезненно и производил впечатление человека обреченного. Его присутствие в Перми не вызывало среди местных жителей никакого интереса. Впрочем, ввиду господствовавшего тогда кровавого террора, все боялись общения с ним. Великий Князь свободно ходил по магазинам, часто делал закупки, покупал колбасу, консервы, фрукты и разные вещи. Тогда, правда, в Перми уже было мало товаров, но большинство магазинов еще не были национализированы и торговали остатками. Великий Князь часто захаживал в магазин Добрина, что на Сибирской улице, где беседовал с его доверенным о разных делах. Однажды доверенный Доб[рина] спросил его, почему он, пользуясь свободой, не принимает мер к побегу. На это Великий Князь ответил: «Куда я денусь со своим огромным ростом. Меня немедленно же обнаружат». При этом он всегда улыбался. За три дня до описанного ниже события Великий Князь почувствовал себя плохо и все три дня не выходил на улицу, а лежал у себя в номере. Каждый день, однако, в 9 часов он принимал ванну. Комиссар гостиницы относился к великому князю довольно корректно. Обеды подавали ему из кухни гостиницы. Обед состоял из трех блюд, молока или чаю. Мне никогда не доводилось заходить в комнату Великого Князя. Также я не видел никогда лакея при нем. Знаю только, что служила ему обыкновенная гостиничная служба.
Однажды, это было между 20 и 25 мая (точно даты не помню, но знаю, что это было либо 23 или 24, 25 мая) вечером в 9% часов по советскому времени, а по местному в 8% ч., еще было светло *, я сидел в компании с Липковским и еще с кем-то и играл в карты. Вдруг в коридоре гостиницы послышался шум. Мы все выбежали и увидели следующую картину: около конторки комиссара гостиницы стоял вооруженный красноармеец и что-то с ним объяснялся. Я спросил комиссара, в чем дело. Он ответил, что пришли трое вооруженных людей и предъявили ему ордер местной чеки * о выдаче им Михаила Романова и его секретаря Джонсона, причем они не разрешили ему сноситься по телефону с чекой и проверить ордер. Прошло минут 20, когда с лестницы третьего этажа стали спускаться люди, окруженные вооруженными красногвардейцами. Нам было приказано стоять и не двигаться, я увидел следующее: впереди шел вооруженный красногвардеец, за ним Великий Князь и Джонсон. Шествие замыкал один вооруженный красногвардеец. Третий, стоявший при комиссаре, оставался несколько минут еще здесь. Великий Князь и Джонсон были одеты в обыкновенные костюмы, в которых они обычно выходили на прогулку, без пальто. Имели палки в руках. Я не заметил особенного волнения на лицах этих людей. На дворе стоял одинокий экипаж, запряженный серой лошадью. На козлах сидел невооруженный человек. Сзади экипажа ехал конный красногвардеец. В экипаже расселись Великий Князь и Джонсон, а напротив - красногвардейцы. Через несколько минут я наблюдал из своего окна, как экипаж поднимался по Сибирской улице по направлению к Сибирскому тракту и исчез.
Прошло полчаса. Комиссар гостиницы (фамилии не помню) стал звонить в местную чека, проверяя, действительно ли был выдан ордер на выдачу Романова и Джонсона. Оттуда ответили отрицательно. Через час приехало несколько агентов чеки, а также и членов местного Совдепа и заявили, что Романов увезен злоумышленниками в неизвестном направлении. Поднялся шум. Мы все перепугались. Но этим дело было закончено. На следующий или на третий день в местной советской печати появилось сообщение, сводившееся к тому, что злоумышленники организовали побег великому князю. Снаряжена погоня. Все пермские жители поверили, что Михаил Александрович бежал, хотя всем и показалась странной вся обстановка побега, тем более что никаких обысков ни у кого не было сделано. Я вскоре уехал из Перми.
В конце июля месяца 1918 года я был в Москве и по рекомендации моего знакомого комиссара Шонкмана **, впоследствии убитого в Казани, я присутствовал на объединенном заседании ЦИКа, Совнархоза и РКП 1. На этом заседании делал доклад сам Ленин о расстреле царской семьи в Екатеринбурге. Я твердо помню, что Ленин между прочим заявил: «Вся семья Романовых расстреляна на Урале: меры эти Уральским окружным Советом были приняты для того, чтобы избежать нового побега, какой был совершен в Перми Михаилом Александровичем». Единогласная резолюция собрания (поднятием рук) гласила: одобрить действия Уральского Совдепа.
ГА РФ. Ф. 5881. Оп. 2. Д. 414. Л. 1-3. Копия; Скорбный путь Михаила Романова: От престола до Голгофы: Документы, материалы следствия, дневники, воспоминания / Сост. В. М. Хрусталев, Л. А. Лыкова. Пермь: «Пушка», 1996. С. 140-143.