№ 298
Воспоминания добровольца Мотовилихинской боевой партийной дружины И. Ф. Колпащикова об организации и совершении убийства Великого Князя Михаила Александровича
[1924 г.]
В Пермский Окружком, в отдел истории партии
Члена Р.К.П.(Б) Партбилет за № 179632 Колпащикова Ивана Федорова.
Объяснение о хищении Михаила Романова
В конце июня или в начале июля [331] 1918 г. по предложению бывшего члена партии Р.К.П.(Б) товарища Мясникова Г. И. мне было поручено екстренно созват в заводе Мотовилиха, в контору электро-театра «Луч», следующих товарищей членов партии: Иванченко Василья Алексеича, Маркова Андрея Васильича и Жужгова Николая Васильи- ча к часам 7-ми вечера на секретное совещание. Что мною было исполнено.
Когда товарищи все были в сборе, Мясников обрисовал положение фронта, Михаила Романова, и в частности [сказал про] вспышки [восстаний] белогвардейских банд по Пермской губернии. В итоге ука[за]л, что белогвардейцы могут в Перми сделать восстание и восстановить династию, Михаила Романова [сделать] Сибирским Царем. Предложил нам похитить такового и убить. В то же время информировал, что якобы он, Мясников, говорил уже с некоторыми организациями об упразнении Михаила, но ему [не] отвечали ни да [н]и нет, т. е. были нерешительны.
Нами было дано согласие. Взяли из мотовилихинской заводской конюшни двух лошадей в пролетках с накрышами * , поехали в город Пермь.
Приехав в Пермь, оставили лошадей во дворе в отделе управления городской милиции по Сибирской улице, напротив городского театра, а сами пошли в губ[ернскую] Чрезвычайную комиссию (угол бывшей Петропавловской и Соликамской улиц). Придя в ЧК, Марков Анд[рей] стал изготовлять мандат на неизвестную фамилию, на право передвижения и удаления из города Перми Михаила Романова за подписью Малкова. Насколько я помню подпись Малкова была не особенно похожа на настоящую подпись, но была приложена печать яркая пер[мской] губ[ернской] Чрезвычайной комиссии, и была передана Жужгову, с которым мы направились [туда], где жил Романов, т. е. в бывшие Королевские номера.
Иванченко и Марков остались у лошадей, Мясников ходил у панели около дома, Жужгов и я, Колпащиков, пошли в квартиру Романова. Но, пройдя одну лестницу, я остановился, сел рядом со швейцаром, который мне задавал несколько вопросов: по какому делу сюда пришли. Я отвечал, что к Михаилу Романову, и больше ничего ему не отвечал.
Минут через 10 или 15 [я] услышал крупный разговор Жужгова, с кем - не знаю. Неизвестное лицо говорило, что Михаил болен и пойти с ним не может, но Жужгов настаивал, чтобы Михаил Романов немедленно одевался и шел с ним. В это время спустились с лестницы к телефону два неизвестных мне человека и стали вызывать отдел управления милиции. Что [они] говорили, мне было не понятно. Я в это время спустился с лестницы, вышел на улицу, где встретил Мясникова и передал ему, что Михаил нейдет, нужно вести силой, и сам пошел обратно. Мясников послал Маркова Андрея нам на помощь. Когда я и Марков пришли наверх, [в] комнату Романова, я увидел, что его одевают; и один из его близких стал проситься вместе с Романовым, говоря, что он его никогда не оставит одного, как самый близкий друг. Впоследствии оказался неизвестный по фамилии Джонсон. Мы же со своей стороны поняли, что иначе нет выхода, согласились, чтобы Джонсон сопровождал Романова.
Романова посадили в 1-й экипаж, где кучером был Жужгов, а Иванченко сидел в экипаже с Романовым. Я сел кучером на 2-ю лошадь, а Марков с Джонсоном в экипаж, и направились по направлению Сибирской улицы и на речку Ягошиху, мимо тюрьмы, в Мотовилиху. Экипаж от экипажа - расстояние было сажен сто.
Проехав Мотовилиху, станцию, мы направились по Соликамскому тракту на Левшино. Разговаривал[и], я по дороге ничего не говорил. Но не доезжая станции Левшино, мы своротили направо по дорожке на Васильевку [332] и проехав с версту от тракту, где и свершено было убийство.
Первым был убит Михаил. Кто выстрел дал - не упомню. Но [в] Джонсона я дал выстрел, но мой браунинг осечку дал, и Марков из нагана убил [его] сразу наповал после моей осечки.
Дальше я, Жужгов оттащили [убитых] от дороги сажен за 10, раздели до нательной рубашки, как Романова, так и Джонсона, забросали временно сучьями. Одежду взяли с собой. Возвратились в Мотовилихинскую милицию и одежду там же оставили. Потом товарищи Марков и Иванченко разошлись по квартирам, а я и Жужгов взяли 2 лопаты и на лошади поехали к Жужгову на квартиру, немного закусили и отправились на место, где произвели убийство. Приехав на место, осмотрели, что никто еще не заметил, стали рыть яму глубиной на два аршина [333], в которой и зарыли тела убитых.
Может быть странно покажется, товарищи, почему сразу не похоронены были убитые, это объясняется тем, что время уже начало светать, могли нас заметить при большой группе людей и 2-х лошадях.
После сего происшествия, дня через два или через три, Мясников снова собирает нас и информирует, что граждане и красногвардейцы начинают разносить слухи на наши организации, что Романов был похищен заведомо [по плану] некоторых ответственных товар [ищей] коммунаров, тем самым сказал, что коммунары были подкуплены белогвардейцами, и тогда он был похищен. Будут его считать живым и в конечностях могут белогвардейцы восстановить какого-нибудь шарлатана царем Сибири, а поэтому предложил выкопать такового и привезти в город. Вывалить тела около Королевских номеров и нам скрыться, а сам он, Мясников, объявит себя убийцей Романова и Джонсона.
1-й выступил с возражением Марков и убедил нас, что эта политика не годна. Во-первых, мы связаны с английским поданным Джонсоном и Англия откроет на Россию огонь, т. е. войну, а это нам не нужно. А 2) что на похороны съедутся вся белогвардейская свора и может получиться у нас восстание в Перми. Мясников не стал возражать [334], а мы все поддержали Маркова и оставили вопрос открытым.
Архивная коллекция В. С. Колбаса (г. Пермь). Д. 39. Л. 37-39 об. Автограф.