Фронтовые дневники в фондах личного происхождения ПермГАНИ
Исследователь, изучающий историю Великой Отечественной войны, имеет доступ к достаточно широкому кругу источников, позволяющих изучать различные вопросы: документы партийных и советских органов, военные документы, агитационные материалы и др. Однако большинство из данных источников не позволяют составить представление о восприятии войны во всех ее проявлениях отдельным человеком. Восполнить данный пробел позволяют личные дневники. Особое место среди них занимают фронтовые дневники.
В Пермском государственном архиве новейшей истории (ПермГАНИ) в фондах, содержащих документы личного происхождения, на данный момент выявлено четыре фронтовых дневника. Это дневники Евгения Григорьевича Шадрина, Сергея Николаевича Балахонова, Наума Лазаревича Розенберга и Михаила Петровича Микрюкова. Они входят в состав личных фондов и Коллекции документов участников Великой Отечественной войны 1941–1945 гг.[1].
Анализ биографий авторов дневников позволяет сделать вывод, что все они – люди творческие, в разной степени склонные к литературному труду.
Шадрин Евгений Григорьевич родился в 1923 г. в г. Перми в семье рабочего. Уже в школьные годы он попробовал себя в качестве журналиста: долгое время он был редактором школьной стенной газеты. В 1941 г. подал заявление в военкомат с просьбой отправить его на фронт. В апреле 1942 г. после учебы на курсах радиотелеграфистов был направлен на фронт. Вскоре он получил звание гвардии младшего сержанта и был назначен на должность командира радиоотделения взвода управления дивизиона. Участвовал в боях на Центральном, Брянском, Воронежском фронтах, в составе 1-го Украинского фронта, был участником освобождения Киева, форсирования Одера, разгрома германских войск под Берлином и Прагой. Награжден орденом Красной Звезды, орденом Отечественной войны II степени, медалями. После демобилизации окончил историко-филологический факультет Пермского государственного университета. Во время учебы он начал активно заниматься журналистикой. Впоследствии работал в редакциях газет «Молодая гвардия», «Комсомольское племя» (г. Киров), «Ленинское знамя», «Звезда», «Вечерняя Пермь» (заместитель редактора), был директором Пермской студии телевидения. Скончался Е.Г. Шадрин в 1991 г.
Балахонов Сергей Николаевич родился в 1924 г. в с. Верейно Верхне-Городковского района Пермского округа Уральской области в крестьянской семье. В августе 1942 г. он был призван в РККА и направлен в Ленинградское Краснознаменное пехотное училище, которое находилось в эвакуации в г. Березники Молотовской области. Полный курс училища он не окончил, т.к. был переведен сначала в запасной полк, а позднее, в августе 1943 г., направлен в действующую армию. В августе 1944 г. он был назначен командиром минометного расчета 340-го гвардейского стрелкового полка 121-й гвардейской стрелковой дивизии. Участвовал в освобождении Западной Украины и Польши. Находился на фронте до декабря 1944 г., когда в связи с болезнью был переведен в Чкаловское пехотное училище, где стал художником в курсантском клубе. В 1947 г. был демобилизован. С марта 1950 г. началась его журналистская деятельность в редакции газеты «Чусовской рабочий». Впоследствии С.Н. Балахонов работал на Пермском областном радио, в редакции газеты «Черноморская заря», в редакции Черноморского районного радио (Крымская обл.) и снова в пермских газетах «Губернские вести» и «Вечерняя Пермь». Скончался С.Н. Балахонов в 2003 г.
Розенберг Наум Лазаревич родился в 1922 г. в г. Павлограде Днепропетровской области в семье рабочего. Был призван в РККА в августе 1941 г. Служил сапером, был командиром отделения саперной разведки и комсоргом мотоциклетного батальона. Участвовал в Сталинградской битве, сражении на Курской дуге, Корсунь-Шевченковской операции, освобождении Польши и Чехословакии. В 1954 г. окончил Высший военно-педагогический институт им. М.И. Калинина в г. Ленинграде, затем преподавал в средних военно-учебных заведениях. С 1962 г. – преподаватель Пермского высшего военного командного училища, с 1974 г. – доцент кафедры философии Пермского политехнического института. Награжден орденами Отечественной войны I и II степеней, орденом Красной Звезды, медалями.
Микрюков Михаил Петрович родился в 1920 г. в семье крестьянина д. Поповка Лысьвенского района Пермской губ. В 1939 г. поступил в Свердловский коммунистический институт журналистики. В 1939 г. М.П. Микрюков был призван на службу в Военно-Морской флот. В первые дни Великой Отечественной войны, он был переведен на новый эскадренный миноносец «Разумный». В составе его экипажа летом 1942 г. М.П. Микрюков участвовал в переходе кораблей Тихоокеанского флота из Владивостока в Мурманск северным морским путем. С октября 1942 г. по октябрь 1944 г. на эсминце «Разумный» он участвовал в боевых операциях на Северном флоте. В октябре 1944 г. М.П. Микрюков был направлен на учебу в Ленинградское военно-морское политическое училище. После его окончания продолжил службу во флоте в качестве редактора многотиражных газет. После выхода в отставку работал в редакции газеты «Звезда». Награжден орденом Красной Звезды и орденом Отечественной войны II степени, медалями. М.П. Микрюков скончался в 1991 г.
В ПермГАНИ находятся на хранении дневники С.Н. Балахонова, которые он вел с августа 1942 г. до сентября 1944 г., и позднее с 1995 г. до 2002 г., дневник Н.Л. Розенберга за август 1943 г. – октябрь 1946 г., страницы из дневника Е.Г. Шадрина за декабрь 1944 г. – ноябрь 1946 г. и дневники М.П. Микрюкова с марта 1937 г. до января 1959 г. [2].
Для анализа отобраны дневниковые записи за период, когда их авторы находились на фронте в составе действующей армии.
Дневники написаны карандашом или ручкой в небольших блокнотах и тетрадях. Некоторые из военнослужащих проиллюстрировали свои записи рисунками. Большая часть сохранившихся дневников – подлинники. Они особенно ценны, т.к. если дневник переписывался, то существует вероятность, что при этом он подвергался редактированию. Кроме того, подлинник дневника, написанный иногда на некачественной бумаге карандашом, несет дополнительную эмоциональную нагрузку. Он позволяет представить те условия, в которых находился его автор.Любые дневники – это записи, которые делают, прежде всего, «для себя». В них фиксируются как размышления и переживания автора, так и представляющиеся ему важными факты повседневной жизни, иногда – особенно значимые политические события. В некоторых случаях дневниковые записи – это простая констатация факта, в других – пространные рассуждения об отвлеченных понятиях.
Казалось бы, основным содержанием фронтовых дневников является описание боевых действий. Однако анализ документов, выявленных в фондах ПермГАНИ, свидетельствует об обратном. Боевые действия описываются наряду с другими событиями жизни.
Так, М.П. Микрюков в записи от 9 апреля 1944 г. описывает боевую операцию своего корабля: «Бомбили немецкую подводную лодку. Сделали три захода. Огромное пятно мазута расплылось на поверхности моря. Сволочь не сумела выполнить свое пиратское задание – наши транспорта невредимы». Далее же он обдумывает возможность перевода в редакцию газеты «Выстрел» [3].
С.Н. Балахонов в дневнике редко описывает боевые действия. Записи о них соседствуют с трогательным описанием окружающей природы. Запись от 7 сентября 1944 г.: «Пришли перед утром на передовую. Через голову летают немецкие снаряды. Немец стукает изредка пулеметом. В общем, что будет дальше, не знаю… На поле лежит убитый жеребенок (3 км от передовой). Он уже весь опал, одни кости […]. Возле него хромает на 3 ногах второй жеребенок, раненый в колено левой задней ноги. Он все еще не хочет покидать товарища, хотя возле него лежат осколки снарядов. Вот что значит дружба! Мы пока во 2 эшелоне» [4].
Запись от 14 сентября 1944 г.: «Вчера уже жил сутки на передовой. Сегодня тоже на огневой. Пока все тихо. […]». Далее запись от 16 сентября 1944 г.: «Вчера снова видел пеструю (черное с белым) кошку, которая ходит у нас по огневой, бывает на КП б-на и вообще посещает передовую, так и живет здесь. Сама она из села, покинутого жителями, что в 1 км. Вот что значит привычка жить с человеком! В селе людей нет, так она идет на передовую. Ночью убило миной Грунковского, когда они ходили на оборонительные работы» [5].
Н.Л. Розенберг, будучи комсоргом батальона, не находился на передовой постоянно. Его записи позволяют сделать вывод, что в его восприятии передовая, особенно во время наступления советских частей, – это место, где «жизнь полней» .[6]
Н.Л. Розенберг остро переживает смерть боевых товарищей и отражает это в дневнике. В то же время он воспринимает это как нечто неизбежное во время войны. Запись от 9 августа 1943 г.: «С 3 августа началось наше наступление, а 4[-го] я был направлен в 1-ю роту, откуда пришел только вчера. Первой роте досталось больше всех – 20 чел. ранено и убито. Дзюбенко тяжело ранен был и умер от ран. Я выносил его из-под разрывов боеприпасов и разрывов снарядов от «катюш». Тяжело и жалко терять такого человека. Но война. И никто из живых не лучше павших в боях. Я заставил усвоить себя эту мысль и она дает мне много силы воли при трудных и опасных условиях. А таковые бывают часто» [7].
После начала наступления советских войск в зимой 1945 г. записи в дневнике Н.Л. Розенберга становятся более динамичными. Ознакомление с ними позволяет представить то радостное чувство, которое охватило советских солдат. Запись от 12 января 1945 г.: «[…] Начинается очередное наше наступление. […] Целый день и вечер был в приподнятом настроении […] Скорее бы […] в Германию и конец бы войне» [8].
Красочно и образно, качественным литературным стилем описывает начало этого же наступления в своем дневники Е.Г. Шадрин. Запись от 13 января 1945 г.: «Вчера началось наступление. […] В 5-00 совершенно неожиданно загремела канонада. Феерическое, исключительное зрелище. Тысячи трассирующих снарядов понеслись вихрем метели в сторону врага. Особенно красивы ярко выделяющиеся во тьме пучки, толпы, стаи снарядов «катюш» и «андрюш», взрывы которых превращают горизонт в огненное море, лаву, брызгающую во все стороны. […] 10-00. Началось! Настоящий шквал! Истинный праздник артиллерии!»[9]. Е.Г. Шадрин фиксирует в дневнике и действия советских войск. Запись от 5 февраля 1945 г.: «Маневр. Остается определенное количество дивизии для обороны, сковывания сил, расширения плацдармов. Остальное перебрасывается на юг, север. Там заняты стратегические плацдармы» [10].
В результате продвижения советских войск на Запад советские военнослужащие оказались на территориях Западной Украины, позднее стран Восточной Европы, Германии, где уклад жизни в значительной степени отличался от того, к которому они привыкли дома. Новые впечатления побуждали авторов дневников к активным записям. Трое из авторов анализируемых дневников описывают жизнь на освобожденных территориях.
«Живут здесь бедно» [11], – записал С.Н. Балахонов 1 августа 1944 г., характеризуя увиденное в селах Западной Украины. Запись от 23 августа 1944 г.: «г. Ярослав (польский) хороший город, красивый. Все есть»[12] . Отмечает он и тяжелые условия жизни в польских селах. Запись от 29 августа 1944 г.: «[…] в селах видел, как на поле две девушки и мальчик тащили борону, а сзади их отец управлял бороной […] Никаких признаков лошадей»[13] .
Более подробно описана жизнь в странах Восточной Европы в дневниках Н.Л. Розенберга и Е.Г. Шадрина.
Н.Л. Розенберг фиксирует увиденное в городах Западной Украины. Запись от 12 апреля 1944 г.: «г. Кременец […] Западная Украина […] Город капиталистического общественного уклада. Нового, отличительного от нашей части Украины, есть много. Даже в строении, в архитектуре города, не говоря уже о людях» [14].
Е.Г. Шадрин в дневнике не только описывает увиденное, но и подробно излагает свои мысли и чувства по этому поводу. Запись от 19 марта 1945 г.: «Германия, бесспорно, страна старой, глубоко внедрившейся культуры […]. Очень густая сеть шоссейных, главным образом, дорог. Страна полностью электрифицирована […]. Германия – страна стандарта (начиная домами и кончая жизнью) и эрзацев (здесь кругом заменители: в пище, тканях, обуви […]). Этот стандарт жизни и культуры так чужд широкому вольному характеру русского человека» [15].
Н.Л. Розенберг и Е.Г. Шадрин не только описывают непривычные условия жизни, но и характеризуют поведение советских солдат в освобожденных странах Восточной Европы, не всегда корректное.
Запись в дневнике Е.Г. Шадрина от 21 января 1945 г.: «И по мере того, как вливаются в село, город колонны войск, поднимается трофейная лихорадка, весьма напоминающая вступление немцев в 1941 г.» [16].
Н.Л. Розенберг полагает, что офицер должен «сдерживать» подобное поведение солдат. Однако через несколько дней, после освобождения очередной группы «восточных рабочих», он, очевидно, под впечатлением от увиденного, записал в дневнике: «Теперь я не буду совершенно сдерживать солдат» [17].
Значительное место во всех анализируемых дневниках занимает описание солдатского быта, отношений с однополчанами.
М.П. Микрюков подробно описывает переход на эскадренном миноносце «Разумный» из Владивостока в Мурманск. Фиксирует особенности корабельного быта, подчеркивает отличия Северного флота от Тихоокеанского. Запись от 26 октября 1942 г.: «Утром пришли в Полярное [Мурманская обл.]. В 12.30 пришвартовались здесь к причалу, тоже лагом [бортом]. Оказывается, здесь на СФ, так принято. Видимо, из-за высоты приливов»[18] .
С.Н. Балахонов досконально фиксирует в дневнике свои перемещения из одной воинской части в другую, тяготы походной жизни, выступления артистов, посещения бани [19]. В его записях упоминаются фильмы, которые он смотрел, книги, которые он читал.
Н.Л. Розенберг подробно описывает свои отношения с однополчанами, сложности в отношениях с начальством. В его дневнике отражены и особенности работы комсорга батальона. Запись от 9 октября 1943 г.: «Работаю как комсорг. Бывает, что весь день бегаешь, как угорелый. Сегодня, например, так. Бывает, что почти ничего не делаешь»[20] . Будучи человеком думающим, Н.Л. Розенберг переживает из-за того, что данная работа, по его мнению, строится неправильно. Запись от 10 октября 1943 г.: «[…] был на семинаре комсоргов […] Он внес ясность в интересующий меня вопрос о настроениях умов комсомольских руководителей в отношении их оценки важности комсомольской работы и вообще всей партийно-политической работы […] Это, конечно, касается не всех, но большинства, но уже и это ненормально, т.е. я хотел сказать, что это нечестно, неправильно. […] Многие комсорги-офицеры не считают свою работу ценной и нужной. Но все же они произносят пламенные речи и т.д. и т.п.»[21] . Запись от 31 октября 1943 г.: «Многое, ох многое, делается не так, как нужно, искусственно и нечестно»[22] .
Н.Л. Розенберг отразил в дневнике проведение досуга военнослужащими: выступления артистов, художественной самодеятельности, просмотр фильмов, организацию игры в волейбол.
В дневнике Е.Г. Шадрина содержится описание фронтового быта в последние месяцы войны. Он отмечает, как при наличии условий иногда происходит «установление довоенного режима». Запись от 8 апреля 1945 г. во время остановки в одном из немецких городов: «Спим в спальнях под простынями и одеялами обязательно в нательном белье. На стульях по правилам сложено обмундирование и ярко начищенные сапоги. […] Развод полкового масштаба, чего не было за 3 года существования полка» [23].
Вместе с тем Е.Г. Шадрин описывает тяготы походной жизни. Запись от 5 февраля 1945 г.: «А под окнами по дороге остановилась колонна пехоты. Люди сразу ложатся, присаживаются на канавы. Подъехала кухня, раздают тут же обед; у кого нет котелков – берут прямо вермишели погуще прямо в каску» [24].
Некоторые зафиксированные Е.Г. Шадриным факты могут быть особенно интересны для исследователя. В частности, описание им своих чувств после просмотра фильма «Зоя» о Зое Космодемьянской является свидетельством значительного и «правильного» (в соответствии с запланированным) влияния пропаганды и агитации на советского человека. Запись от 28 декабря 1944 г.: «Утром смотрел «Зою» и день хожу сам не свой. Кажется, не видел еще картины, которая произвела такое впечатление, как эта. […] Такое чувство, что прикажи сейчас – без колебания пойду на самые страшные муки, в штыковую атаку, чтобы видеть искаженное смертельной болью лицо немца. […] Здесь не только показаны […] зверства немцев, здесь ты с огромной силой убедительной видишь, что немцы хотели отнять у тебя счастливую жизнь, будущее наше, «семнадцатые весны», любимые книги и все, все, о чем ты мечтал, ждал, жил…» [25].
Общим для всех анализируемых дневников является доскональная фиксация фактов получения писем от родных, написания ответных писем, описание их тяжелой жизни в тылу. Несомненно, что переживания о родных были значимыми для фронтовиков.
Все авторы анализируемых дневников – это молодые люди. На момент начала войны С.Н. Балахонову было 16 лет, Е.Г. Шадрину – 17 лет, Н.Л. Розенбергу – 19 лет, самым старшим был М.П. Микрюков, ему исполнился 21 год. Взросление этих молодых людей во всех его аспектах (социальное, психологическое, нравственное, эмоциональное) пришлось на период Великой Отечественной войны. Именно в это непростое время, в экстремальных условиях происходит становление их личности. Эти процессы тоже нашли отражение в дневниках. Авторы с разной степенью подробности записывают свои размышления о долге, Родине, страхе смерти, о любви, создании семьи. Они размышляют о планах на будущее после того, как закончится война, сожалеют, что она отняла у них молодые годы. Содержатся в дневниках и более приземленные мысли об отношениях с девушками, переживания по этому поводу.
Значительное место размышления занимают в дневнике Н.Л. Розенберга, по-видимому, склонного к рефлексии. Он пишет о цели жизни. Запись от 24 декабря 1944 г.: «Невыразимо лютая тоска во мне. […] А причина этому – нет своей цели в жизни. Победить врага – я знаю. Но ведь и я чего-то хочу, а его нет. […] Я не могу совместить в своей жизни частного с общим. У меня одно исключает другое. Я даю предпочтение общему, и никогда не бываю доволен, […] так как совесть чиста, а я-то, ведь я не старик, мне хочется веселиться, гулять, острить, танцевать, любоваться женской красотой. Но все это требует какой-то жертвы у общего дела. […] Может быть, ждать конца войны? Но годы не ждут, они бегут, и прошедшего не воротишь. Служить Родине – служа себе» [26].
Содержатся рассуждения о долге, о его значении в жизни человека и в дневнике М.П. Микрюкова. Запись от 8 апреля 1944 г.: «Приказ получен. […] Вот она – жизнь военного моряка! Мало ли что предполагала душа – располагает всегда долг, неумолимый и жесткий человеческий долг гражданина-воина. Нет ничего выше его и нет ничего тверже его. Власть долга безгранична над человеком. Она заставляет его страдать, бороться, радоваться и умирать во имя свое»[27] .
Интересны размышления авторов дневников о перспективах присвоения офицерского звания, сомнения по этому поводу. Так, С.Н. Балахонов в дневнике сначала отмечает недостатки офицерского звания: после окончания войны рядового быстрее демобилизуют, а дома его ждут пять человек, о которых нужно заботиться, кроме того, он планирует в будущем «посвятить себя целиком гражданской жизни на карандашном поприще»; у солдата меньше ответственность, он отвечает только за себя. Но уже через несколько дней он пишет: «Сегодня почему-то […] записался сам, без всяких советов и наборов на курсы офицеров»[28] .
Подобные размышления содержатся в дневнике Н.Л. Розенберга. Сначала он пишет: «Все-таки мне присвоят офицерское звание, и я боюсь этого, ведь ломается вся цель жизни». А примерно через месяц, после присвоения звания, он записал: «Думаю, что это не шаг в достижении моей […] цели – учить. А может быть – черт его знает? Иногда горжусь. Я – офицер Красной Армии. Гордо звучит. Очень красиво»[29] .
Размышления о любви, о семье, содержатся в дневнике М.П. Микрюкова, женившегося в 1944 г. Он думает, как распознать настоящую любовь, на каких основах должна строиться крепкая семья. Запись от 6 июня 1944 г.: «В чем основа счастья семьи? В настоящей искренней любви, дружбе. От этой основы зависит ее бытие, от этого зависит ее моральное и экономическое богатство» [30].
Во всех анализируемых дневниках содержатся размышления молодых людей о своем будущем, нередко не лишенные честолюбивых планов. О литературных планах пишет Е.Г. Шадрин. Запись от 28 декабря 1944 г.: «А между тем что-то есть во мне, такой огонек, что может создать вещь, умилившую душу человека. Быть может, это будет моя «Как закалялась сталь»? Во всяком случае, попробуем, а то станем каким-нибудь счетоводишкой» [31]. В других записях он высказывает обеспокоенность о своем будущем. Запись от 8 апреля 1945 г.: « […] все чаще посещают непривычно хлопотливые мысли: а что же я буду делать после войны? Ведь я же совершенно не знаю, чем заняться, и нет спокойной уверенности, что не останешься за бортом времени. У меня нет ни специальности, ни тех элементов знаний, которые получил когда-то в школе» [32].
О будущем размышляет и С.Н. Балахонов. Запись от 6 августа 1944 г.: «Неужели мне придется быть похожим на Лермонтова, т.е. на офицера с карандашом? Не знаю, все впереди» [33].
Анализируемые дневники написаны в один период времени (Великая Отечественная война) людьми примерно одного возраста, находящимися в сходных условиях (фронтовая жизнь). Представляется, что данные обстоятельства привели к тому, что в этих дневников много общего. Именно исторический период стал в данном случае главным фактором, определившим сходные черты информации, зафиксированной в дневниках. В то же время любой дневник – это отражение личности его автора. Поэтому каждый дневник имеет свои неповторимые черты. В дневнике морского офицера М.П. Микрюкова – это подробное описание флотского быта. Дневник Е.Г. Шадрина, еще в школьные годы занимавшегося журналистикой, написан литературным языком. Фактически каждая запись в нем – это небольшая журналистская заметка.
С.Н. Балахонов активно занимался рисованием, даже находясь в действующей армии. Нередко его моделями становились однополчане, иногда – жители освобождаемых территорий. В дневнике много записей об этом: «рисовал комроты ст. л-та Жукова», «рисовал повара Мишку», «рисовал одну девушку (пани)», «рисую Стешу Шегду»[34] . С.Н. Балахонов фиксирует в дневнике факты покупки принадлежностей для рисования. Запись от 23 августа 1944 г.: «Купил […] коробку пастельных карандашей за 5 злот и две тетради» [35]. Запись от 26 августа 1944 г.: «Купил тетрадь большую за 8 злотых» [36]. Дневник С.Н. Балахонова – это отражение взгляда на мир художника, подмечающего мельчайшие подробности природы. Запись от 22 июня 1944 г.: «Вчера после дождя видел ящерицу». Запись от 31 августа 1944 г.: «”Узники”, – так я подумал о 17 лягушках, попавших в окоп и не смогших оттуда вылезти» [37].
Особенностью дневника Н.Л. Розенберга является наличие в нем довольно смелых размышлений на политические темы. Запись от 17 сентября 1943 г.: «Мне кажется, что наша партия не выдерживает одного из требований своего существования, как крепкой монолитной партии. Она слишком широко открыла свои двери для желающих, и почти каждый желающий может войти. Это понижает ее авторитет среди масс и делает ее роль не столь авангардной, какой она должна быть» [38]. Запись от 31 октября 1943 г.: «Неужели раньше и Великая Французская революция и наша Октябрьская революция делались кучкой людей, а остальные слушали и ждали конца? Ведь это черт знает что» [39]. Запись от 4 февраля 1944 г.: «[…] диктатура всегда сильнее демократии, ну а наше гос-во по форме своей де-юре демократическое, а по существу диктатура. Чья? Диктатура небольшой группы людей (относительно количества всего населения небольшой), которые поняли законы развития человеческих взаимоотношений и ведут гос-во к такой головокружительной высоте, что только радуешься и желаешь себе дожить до того времени, когда мы поднимемся во весь свой рост. Вот тогда это будет диктатура не группы людей, а диктатура всего народа»[40] .
Анализ фронтовых дневников, находящихся на хранении в ПермГАНИ, позволяет сделать вывод о значимости данных документов как источников для изучения различных аспектов истории Великой Отечественной войны.
Начальник отдела НСА, ААТ и ИПС И.Ю.Федотова