Город бараков и промышленных гигантов
Людмила Бортник, начальник отдела информации,
публикации и научного использования документов
Государственного общественно-политического
архива Пермской области
Мы появляемся на свет, не выбирая город, как и родителей. Многим из нас суждено было родиться в Перми, здесь мы живем, и, возможно останемся навсегда. Город - организм таинственный, у него свой облик, темперамент, характер. А еще, он может быть любимым и ненавистным, родным и чужим, дарить счастье, либо тоску.
Мы живем в городе, привыкая к его панораме, ритму. Мы растем и стареем вместе с ним, не замечая перемен, происходящих рядом. Начиная интересоваться его истоками, мы постигаем себя, лучше понимаем земляков.
Совершенно особым этапом в истории Перми, стали годы Великой Отечественной войны. Влияние их на облик города, и нравы жителей было неоднозначным и чрезвычайно многогранным фактором. О жизни города в те далекие годы могут рассказать документы, хранящиеся в Государственном общественно-политическом архиве Пермской области.
В 1938 г. Перми, районному центру Свердловской области, был предан статус областного административного центра. В 1940 г. город был переименован в Молотов. К 1941 г. в городе было расположено 47 промышленных предприятий союзного и республиканского значения. Здесь имелись высшие и средние учебные заведения, театры, клубы, лечебные учреждения. За период войны на территории города были размещены еще 27 эвакуированных сюда предприятий, а также ленинградский академический театр оперы и балета им. СМ. Кирова, военные учебные заведения, отдельные учреждения, госпитали.
К 1939 г. городское население достигло 300 тыс. человек, а к концу 1943 оно увеличилось до 600 тысяч, т.е. реально возросло вдвое, причем это произошло за год, с 1941 по 1942 г. Жилищный же фонд за это время увеличился только на 12 %. Все это усугубило проблемы областного городского хозяйства, которое серьезно отставало от роста промышленности и не удовлетворяло потребностей населения.
В плане благоустройства кардинально не повезло Перми еще в начале 30-х гг., когда июньским пленумом ЦК ВКП(б) 1931 г. советским городам была задана новая парадигма развития. В резолюции пленума сказано: «Главная задача состоит в том, чтобы развернуть работу по расширению, перестройке и развитию городского хозяйства применительно к требованиям, какие предъявляются сейчас бурными темпами индустриализации, увеличением городского населения, ростом бытовых и культурных потребностей широких трудящихся масс»1.
К сожалению, Пермь в то время не была областным городом, поэтому ее не коснулся важный пункт постановления: «... выполнение плана жилищного и городского строительства должно вестись таким образом, чтобы главная масса капитальных вложений была направлена в основные промышленные и городские центры по особому списку, с тем, чтобы план строительства этих городов был обеспечен всеми необходимыми материалами и оборудованием». И, тем не менее, сталинская модернизация 30-х гг. вызвала к жизни сооружение новых промышленных объектов на территории города. В годы войны продолжилось большое промышленное строительство. Параллельно с ним велось и сооружение жилых поселков, примыкавших к обновленным и расширявшимся предприятиям: Громовского, Владимирского, Крохалевского, Краснова. Хотя строительство жилых и общественных зданий было ограничено, тем не менее, вошли в строй дома по улице Ленина, Попова, Дом офицеров, были реконструированы здания облисполкома и обкома КПСС. Город продолжал расти вдоль Камы, вбирая в себя Левшино, Гайву, Нижнюю Курью, Закамск.
Безусловно, городская инфраструктура не была готова к такому резкому росту потребления электроэнергии, тепла, воды, а транспорт - к такому количеству перевозок. К примеру, большой Камский водопровод, строительство которого еще не было завершено, в 1943 г. должен был подать 13 мил. куб. м. воды, т.е. на 5,3 млн. куб. больше, чем в 1940 г. При этом, существующая фильтровальная станция оказалась не в состоянии пропустить такое количество воды, потребовалась ее значительная реконструкция, также, как и насосной станции первого подъема водопровода.
В 1941 г. была запущена в эксплуатацию новая городская канализация, однако, к 1943 г. она пришла в полную негодность, поскольку трубы работали под большим напором. Аварии стали неизбежными.
Сейчас нам трудно даже вообразить, как приходилось вести свое домашнее хозяйство жителям городских квартир в этих условиях. Сухая статистика свидетельствует: количество метров, полагающееся на одного человека в Молотове снизилось с 4 м до 2,7 м , это конечно же произошло за счет расселения эвакуированного населения.
Дальше «уплотнять» было уже некуда, поэтому началось срочное строительство временного жилья - бараков. Так, завод № 19 имени Сталина (ОАО «Пермские моторы») в поселке имени Леваневского имел 36 бараков, в которых жили рабочие. Расселение осуществили по такому принципу: 31 барак передали семейным, в 3-х бараках разместили молодых рабочих (после ФЗУ - 14-18 лет), в двух - одиноких (1 -женщины, в 1 -мужчины), кроме того, один барак был заселен слепыми. Были эти сооружения выстроены из брусчатки, один - шлакозасыпной, крыши покрыты толем.
Не будем забывать, что такое суровая уральская зима, и какую роль здесь играет топливо. Только для учреждений и предприятий города на отопительный сезон требовалось 15 тысяч тонн торфа, 65 тысяч тонн каменного угля, 500 тысяч кубометров дров. Как правило, дрова заготавливались силами населения города и организаций (то есть опять теми же горожанами). При этом, большее количество дров вывозилось и сплавлялось водным путем, и только незначительное количество должно подвозилось железнодорожным транспортом.
Вопрос о невыполнении плана отгрузки угля городу Облместпромом разбирался из месяца в месяц. Мало того, что уголь отгружался не полностью по плану, по пути следования переадресовывался другим организациям. План отопления госпиталей, больниц, школ и других социально-бытовых учреждений города был постоянно под угрозой срыва.
Единственным видом городского транспорта был трамвай, поэтому рост населения колоссально увеличивал его нагрузку: ежедневная перевозка пассажиров возросла до 180-185 тысяч человек, а в отдельные дни до 190. Транспорт работал чрезвычайно напряженно, при необходимых 45-50 вагонах, приходилось обходиться 23. В те годы трамвай использовался не только по прямому назначению, но и для перевозки грузов. Если в 1939 г. их было перевезено 13 тыс. т, в 1940 - 26 тыс. т, то за 9 мес. 1941 г. перевезено уже 43 тыс. т. В срочном порядке требовалось решать вопрос по увеличению трамвайного парка, а также готовить кадры вагоновожатых, которых ощущается серьезный недостаток.
Предстояла большая серьезная работа по ремонту пути и замене троллея (воздушного провода). При этом предполагалось, что земляные работы по путям будут выполнены силами самого населения.
Да и внешний вид существующего «ходового подвижного состава» следовало привести в культурное состояние: окрасить вагоны, остеклить их, вывесить бланки-надписи, указывающие направление следования поезда. Следовало бы и остановки, конечные станции и площадки привести в надлежащий порядок, осветить их.
В городе, кроме того, существовала Камская переправа, однако пользоваться ей можно было только «в силу крайней нужды, так как работала она не по графику, подступы к ней находились в неудовлетворительном состоянии, берег захламлен, мостики и переходы сделаны из одной доски. Прежде, чем ходить по ним, нужно лет десять заниматься физкультурой, или систематически работать в цирке»2.
Автомобильный парк города в 1941 году находился на грани развала. Всего 1 591 автомашина прошла технический осмотр. На ходу же было 882, или 55%. Надежды на ремонт практически не было. Это заставляло руководителей предприятий находить достаточно своеобразный выход из ситуации – они обращались в автоинспекцию для списания машин с баланса. Самые решительные – разукомплектовывали несколько машин, для того, чтобы отремонтировать снятыми с них деталями, другие. Разукомплектованные машины приводили в омертвение.
Действующие машины работали чаще в одну смену, или даже простаивали – не хватало шоферов и слесарей-ремонтников. Это же приводило к тому, что действующие машины не проходили своевременно профилактического осмотра, не текущие недостатки не устранялись во время. Даже внешний вид машин, курсирующих по городу был совершенно недопустимым , в подавляющем большинстве они были грязные, побитые, без освещения.
Кадры для автотранспорта в городе не готовились. Серьезную автотранспортную базу требовалось срочно создавать.
А как же выглядели городские дороги? При общей площади улиц, проездов, набережных и площадей в 9 489 000 м замощено было 1 162 000 м , или 12,2 %, при этом асфальтовое покрытие составляло всего лишь 4 000 м. Протяженность тротуаров была 208 км, из них асфальтировано было 37 км , или 17,8 %. В рабочих поселках на окраинах тротуары сооружались в лучшем случае деревянные или шлакозасыпные.
В совершенно неудовлетворительном состоянии пребывали подъездные пути к городу Молотову. Сибирский тракт, начиная от площади завода им. Сталина до Липовой горы был разрушен. Особой известностью пользовалась «не проезжая» (от слов нельзя проехать,), часть дороги напротив Велосипедного завода. Нередко грузовая машина помогала форсировать это препятствие легковому транспорту, в том числе и сотрудников Исполкома.
Освещение города обеспечивали 1135 уличных фонарей, которые с момента начала Отечественной войны перестали эксплуатироваться, и были разрушены. Таким образом, город не по приказу свыше, а по бесхозяйственности руководителей в ночное время оказался затемненным.
Санитарное состояние городских улиц было плачевным, и только суровость уральской зимы спасала от эпидемических вспышек. Рынки города выглядели не лучше: зимой там торговали абсолютно всем без разбора, посреди куч льда и грязи. Трест Очистки, который был создан поддерживать надлежащее санитарное состояние города, со своей обязанностью не справлялся. Отчасти это объяснялось мобилизацией лошадей в армию, но в гораздо большей степени неумением и бесхозяйственностью руководства: 23 оставленных лошади оказались в нерабочем состоянии, а 8 машин требовали капитального ремонта.
Уровень гигиены в городе также вызывал большую тревогу, об этом свидетельствуют такие цифры: дневная пропускная способность четырех наиболее крупных бань г. Молотова - 12 424 человек (при общей численности населения 600 000).
При этом необходимо учитывать, что реальные условия жизни города дают свои поправки к этим цифрам: бани не могли работать бесперебойно, они не были обеспечены топливом, своевременно не ремонтировались, не хватало обслуживающего персонала.
Так, баня № 2 в Ленинском районе (1943 г.) ремонтировалась четыре месяца, в это же самое время баня № 3 часто простаивала из-за отсутствия топлива и неполадок в котельном хозяйстве. Молотовцы, проживавшие в этом районе просто не знали где помыться. Вопрос встал настолько остро, что Горсовет принял по этому вопросу отдельное решение о том, что летом 1943 г. ремонт бань с котельным хозяйством должен быть закончен к 1 августа. При этом баня № 1 должна быть отремонтирована материалами и силами завода № 10 и паровозным депо станции Пермь II –я; баня № 2 – заводом № 470 и КЭЧ гарнизона; баня № 3 – парово-ремонтным заводом, баня № 4 – заводом № 172.
На банно-прачечное управление была возложена задача к 1 октября 1943 г. создать запас топлива – дрова-уголь, на всю зиму и весенний период 1945 года.
Местной промышленности давалось задание организовать при банях починочные мастерские, а также заготовить необходимое количестве веников и мочалок.
Вопросы гигиены были столь запущены, что не хватало биотермических камер для дезинфекции одежды. В 1943 году остро встал вопрос о строительстве таких камер в каждом районе города.
Сложное гигиеническое состояние усугублялось социальными заболеваниями, вызванными условиями войны. В числе прочих документов в архиве хранится сводка больных дистрофией за 6 месяцев 1944 г. Это таблица, в которой представлены графы: «Всего больных дистрофией, всего госпитализировано, освобождены по больничному листу, вышло на инвалидность, умерло, выявлено с пониженным питанием, получило дополнительное питание». Далеко не полные данные говорят о том, что по поликлиникам и МСЧ города за первое полугодие зарегистрировано 14 071 дистрофиков, из них умерло свыше 1 000 человек. Нередки были и случаи массовых желудочно-кишечных заболеваний, однако пайки выдавались лишь 250 тяжело больным.
По регистрациям медсанчастей оборонных предприятий, в городе за 1944 насчитывалось 12 000 случаев заболеваний туберкулезом, однако туберкулезные пайки получали только 1 458 чел.
Город, выросший вдвое за счет эвакуированного населения, не справлялся с обслуживанием своих жителей и на чисто бытовом уровне. На первый взгляд здесь было не мало пошивочных мастерских (более семидесяти), но по объему выпускаемой продукции они не обеспечивали пошивом и ремонтом одежды и обуви нужд населения. Горожане жаловались на низкое качество ремонта, нарушение прейскуранта цен и сроки выполнения заказов, которые могли тянуться от 2-х до 6-ти месяцев. В большинстве мастерских отсутствовали элементарные условия, как для работы, так и для приема заказчиков.
В это же время, по данным Горместпрома и Горлегпрома получалось, что ежемесячно в Молотове реализуется огромное количество обуви и одежды, за что руководители этих организаций и получали республиканские премии. Однако когда этим фактом заинтересовался Исполком городского Совета, то оказалось, что реально ремонтируется 9-10 тысяч пар обуви, а в отчетах проходят совершенно другие цифры – 60-70 тысяч пар.
Если бы нам довелось пройти по улицам того города, то сплошь и рядом натыкались бы мы на сорванные с петель ворота, заколоченные бесформенными обрезками двери, сбитые водосточные трубы, покосившиеся заборы, поломанные деревья, облупленные загрязненные фасады зданий. (Впрочем, эту картину, мы можем наблюдать и по прошествии 65 лет). Из этих мелких деталей и складывается весь облик города, запущенного, захламленного, глубоко провинциального.
Сам секретарь Молотовского обкома и горкома ВКП(б) Н.И. Гусаров, видя подобное, не раз вопрошал ответственных чиновников: «Товарищи, ну почему Вы так не любите свой город?». Примеры безответственного отношения к благоустройству города он приводил не редко в своих выступлениях:
«...Здание художественной галереи находится под охраной как замечательный архитектурно-художественный памятник. Город Молотов не возможно представить себе без шпиля этого здания, которое просматривается со всех сторон города до 30 км в окружности. В общей композиции города здание художественной галереи можно сравнивать с Ленинградским Адмиралтейством. Но это прекрасное здание находится в исключительно запущенном состоянии. Поставленные леса вокруг здания лет 7 тому назад для ремонта сейчас служат для предохранения прохожих от обваливающихся карнизов, сандриков и прочих архитектурно-художественных украшений. На крыше растут трехметровые березы, крыша сплошь протекает, что ставит под угрозу разрушение всего здания. Здание Управления КРП (бывший дом Мешкова) также является не плохим архитектурно-оформленным зданием. Но вследствие того, что оно небрежно содержится, некоторые лепные работы разрушаются, зеленые насаждения вокруг дома погибают, беседка, расположенная в северо-восточной части здания – полностью разрушена. Новые жилые дома завода им. Дзержинского в конце улицы Ленина – хорошие 4-5 этажные дома. Но как они выглядят? Покраска облезла, по фасаду грязные подтеки, цокольная часть здания и бетонные лестницы строительством не закончены, кругом мусор, грязь, захламленность. Не заметить такого небрежного состояния этих зданий нельзя, в них живет все руководство завода, и видимо это никого не беспокоит. С окраской зданий у нас иногда доходит до шаржа. На площади Окулова, в прошлом году, к празднику 26-йгодовщины Октябрьской революции контора «Гастроном» выбелила только ту часть здания, которую она занимает. Таким образом, здание месяца два стояло пестрым. Многие арендаторы производят покраску зданий без предварительной подготовки – затирки стен, ремонта лепных работ, водосточных труб, крыш и т. П. Такая побелка обычно до первого дождя – результат такой работы – затрата государственных средств и никакого эффекта. ...В городе находятся такие организации, которые не только не занимаются вопросами благоустройства, но наоборот, занимаются разрушением объектов благоустройства, на которые когда-то был затрачен человеческий труд. Ростовское артиллерийское училище (начальник полковник т.Богданов) пускает свои танки и самоходные пушки по г\ентралъным улицам города. Машины ходят с недозволенной скоростью, угрожая пешеходам. Имеется много случаев прямого хулиганского действия. Так, например, 12 апреля танк пошел по Коммунистической улице около театра прямо по газону. Сломал пять взрослых яблонь, разворотил мостовую. По Комсомольскому проспекту сломали несколько столбов, на углу ул. Плеханова и Ленинской танк налетел на трамвай; 19 апреля прошел танк около туннеля по железной дороге, разворотил мостовую и трамвайные рельсы, и много других подобных случаев. ...Гарнизону города для проведения культурно-массовой работы среди военнослужащих было исполкомом предоставлено помещение бывшего клуба «Профинтерн». Руководители дома Красной Армии его полностью разрушили, а, кроме того, они из него вывезли все оборудование, даже сняли электропроводку. Не лучше эти хозяева обращаются и с новым домом Красной Армии, ибо только что построенное здание из-за неисправности крыши начинает разрушаться, штукатурка в нем уже отвалилась. Не думают ли они, что им опять будет выстроено новое здание?».
Не лучше выглядели и жилые здания и изнутри. Правила пользования и содержания жилого помещения утвержденные Наркомхозом 30.08. 1943 предусматривали, что внутриквартирный текущий ремонт в жилых помещениях и местах общего пользования выполняется жильцами своими силами и за их счет. Планировалось, что в 1944 году в городе должен быть организован магазин для продажи домоуправлениям и частным владельцам строительных материалов. А также должна быть организована продажа лесоматериалов, алебастра, извести на берегу реки Камы.
Городские власти призывали покончить с благодушием в вопросах благоустройства быта, в 1944 году они заявили, что время «равнодушного и либерального отношения» к нерадивым хозяевам прошло, потребовали от арендаторов жилого фонда произвести капитальный ремонт своими силами, средствами и материалами, а квартиросъемщиков предупреждали о срочном проведении ремонта своих квартир, а также в систематической очистке дворов, улиц, тротуаров.
Проблемы благоустройства были так серьезны, что Молотовский городской партийный актив, проходивший 3 мая 1944 г. был целиком посвящен этой проблеме. Он даже направил письмо И.В. Сталину, в котором дал обязательство мобилизовать трудящихся на «устройство и приведение города в порядок». Цитируя передовую статью газеты «Правда» партийный актив города выражал уверенность в том, что возможности Советского Союза и в военное время позволяют строить не только предприятия военного значения: - «...Некоторые городские организации свыклись с бесхозяйственностью, с бескультурьем, с отступлением от элементарных требований благоустройства. Они считают, что в условиях военного времени эти явления закономерны и неизбежны. Находятся даже такие хозяева города, которые полагают, что подметенная улица, древонасаждения, культурная баня, чистая парикмахерская роскошь для военного времени. Борьба за городскую культуру с их точки зрения - мелочь, на которую не следует тратить силы, время и средства»3.
Здесь хочется вспомнить слова, с которыми Н.И. Гусаров обратился к руководству города: - «Не бороться» за образцовую чистоту нужно, а просто изо дня в день, по-хозяйски следить за чистотой, не забывая о том, что грязь - это отклонение от нормального положения, следовательно, ее не должно быть вовсе».
Минула война, которая срывала планы благоустройства города, Молотов опять стал Пермью, но бесконечные проблемы страны: восстановление разрушенного хозяйства оккупированных территорий, затем другие и всегда очень серьезные причины так и не позволили привести город в порядок, увидим ли, доживем ли? ...Когда же «хлеб, пущенный по реке, вернется?»4. __________________________
2 Ф.1. Оп.22. Д.365. Л.34.
3 ГОПАПО. Ф. 1. Оп.22. Д. 365. Л.4.
4 Библия. Новый Завет